Твой пока дышу
Шрифт:
– Да вот по этому, – фыркаю задорненько, пальчиком указательным его лицо по контуру в воздухе обвожу. – Твоя жалость меня добивает. Изыди.
Обхожу его и, стараясь не хлюпать промежностью, проскальзываю в комнату.
Стыдобища, конечно, но факт моего грехопадения занимает меня меньше всего. Хорошо было. Превосходно. Восхитительно. Без кульминации, горит всё огнём, адским пламенем возмездия полыхает между ног, но всё равно волшебно. Пашка – волшебник. И в партере, как обычно, великолепен. Даже лучше, чем раньше. Поднаторел.
Из груди вырывается
Но так хотелось вслух сказать… так одурманила эта мысль, захватила разум, завладела сердцем. Представляю его шок… помимо того, что я в постели с ним вообще ни разу рта не раскрывала, ещё и на святое с ходу покуситься посмела. На свободу.
Вместо желанной разрядки – нестерпимое пекло.
Вместо долгожданной близости – ещё большая пропасть.
Очередной щелчок по носу… к лучшему, наверное. Пора уже выбираться из своих девичьих грёз, давно уже выросла.
Короткий стук в открытую настежь дверь приводит в чувство, но не на долго. Приподнимаюсь в полной уверенности, что это Эмир, но в дверях стоит Куманов.
Рубашка нараспашку, вытерся наспех, по груди игривая капля воды к кубикам пресса мчит, мозги мне вынося мощным потоком, новой волной возбуждения накрывая. Во рту засуха, в голове лишь одна надсадная мысль – слизнуть. Утолить жажду. Напиться. Насытиться.
– О, ванна свободна! – улыбаюсь пошире, голос от напряга звенит, но звучит на удивление бодро. Задорно даже. Эк меня.
– Ага… – тянет ну до того загадочно, что у меня сердце бы в пятки точно опустилось, если б не лежало в его ногах. Водит пятернёй по мокрым волосам, разбрызгивая воду, явно с мыслями собирается, и выдаёт тягуче: – Слу-у-у-шай… на счёт этого… – похоже, вместо того, чтоб собраться, они по всем сторонам света врассыпную ринулись.
– Конкретизируй, – фыркаю и якобы озорно прищуриваюсь на один глаз. Оба хочу закрыть, под одеяло забраться, а ещё лучше, сразу под землю провалиться.
– Ну-у-у… – протягивает, мягкой поступью подкрадываясь к кровати. Хищник! – То, что ты сказала, – садится рядом и буравит меня взглядом, требуя ответа на незаданный вопрос.
– А что я сказала? – ресницами хлоп-хлоп. Вдруг получится под дуру закосить?
– Ты прекрасно поняла, – кривляется, давя последнюю надежду отделаться парой неловких отговорок. – То, после чего меня малость перемкнуло.
Малость? Перемкнуло? Аллё! Да тебя закоротило к херам!
– Мой, что ли? – иду ва-банк, выдавая свою самую лучшую улыбку. И беззаботную. Она точно должна была выглядеть беззаботно! Паша уверенно кивает, а я сажусь, похлопывая его по плечу: – Не бери в голову. В моменте, – сползаю с кровати и, чуть только он оказывается позади меня, зажмуриваюсь до искр и едва не впечатываюсь в дверной косяк, чудом избежав столкновения.
Закрываюсь в ванной, припадаю лбом к двери и от того вполне отчётливо слышу разговор мужчин на приглушённых.
–
– У меня дилемма, друг, – задумчиво-злобный тон Эмира вызывает внутренний протест. – Нос тебе разбить или сразу голову? Что скажешь?
– Голову, – уверенный ответ, ни секунды не колебался. – Разбей мне голову, сделай одолжение. Друг.
– Уёбок ты, Павел. Одним махом и моё к тебе доверие растоптал и её отношения. И как? Охуенно было?
– Да! – вызов и наверняка в лицо. – Охуенно! И могло бы быть на двадцать четыре минуты охуеннее! Всё выяснил? Свали нахуй с дороги.
Через минуту так шваркнул входной дверью, что вибрация передалась той, к которой я припала ухом. И стояла я так ещё довольно долго, прежде чем помылась, уже совершенно не соображая, что происходит. Без сил повалилась на кровать и проспала свои час сорок до пробуждения дочки, опрометью кинувшись в соседний подъезд.
– Она точно его? – разглядывает Надюшу, устроившуюся на моих коленях с книжкой. – Слишком красива. Слишком! Прости, но даже тебя красивее.
– Прощаю, – великодушно прикрываю глаза, упиваясь гордостью за своё сокровище. – Поиграете, пока я переоденусь? Зайка, поиграешь с дядей Эмиром?
– Неть, – дочь отрицательно мотает головой и разваливается на мне как на кресле.
– Истинная женщина, – ухмыляется Эмир, – но мы тоже не пальцем деланные. Я растоплю твоё сердечко, принцесса.
Растопил-таки. Такой аттракцион ей устроил, подкидывая к потолку и подхватывая в последний момент, что мы с Вероникой Павловной вспотели от напряжения, но задорный смех дочери не позволил прекратить эту убийственную для нервных клеток забаву. И в тот момент я решила для себя – скажу. Просто ради того, чтобы он хоть раз вот так подбросил её. Хоть разочек. На коленях умолять буду, если придётся. Что угодно сделаю. Но, для начала, надо избавить его голову от мыслей о деле.
Утаскиваю Эмира на кухню, вываливаю на него все наши с Кумановым выводы, наминаю руки в ожидании вердикта.
– Вариант, – выдаёт коротко, тщательно всё обдумав. – Но придётся дождаться возвращения Павла. Я понятия не имею ни что у него на уме, ни куда он так сорвался.
– Да просто позвони, – удивляюсь, а он морщится и отводит взгляд. – Эмир, прекрати, – отражаю его эмоцию. – Я взрослая и у меня был выбор. Врать не буду, появился ты вовремя, но… я не жалею. Эти эмоции ни с чем не сравнить. Его не сравнить ни с кем.
– А какие у тебя будут эмоции, когда мы уедем, Линда? – вздыхает и берёт мою руку, зажимая в двух своих. – Подумай о себе, о своём будущем. О дочери рассказать – это одно. И по глазам вижу, что готова. По взгляду завистливому, с которым ты смотрела на то, как я с ней играю. Но в остальном… он изменился. Так стремительно, что все наши отгородились, даже Арсений, хотя он из его клуба практически не вылезает, когда в городе. Раньше я подталкивал тебя к нему сам, сейчас советую держать дистанцию.