Твой пока дышу
Шрифт:
– Да пошёл ты, урод, – шиплю с презрением и вновь пытаюсь встать, но он стреляет в причал в метре от меня и приказывает:
– Сидеть.
Так бы и болтала с ним, ну до чего милый парень. Где, чёрт возьми, Панфилов с его погонами?!
– Псине своей приказы отдавать будешь, – огрызаюсь, с силой толкая его под локоть.
Глеб от неожиданности роняет пистолет в воду, пару секунд с недоумением смотрит мне в глаза и наверняка раздумывает, а не отправить ли меня следом, но вдруг начинает гоготать на всю округу, запрокинув голову.
– Больной, – констатирую коротко и собираюсь уже без опаски подняться, но в его планах
В его планах – поцелуй.
Припечатывает к себе так некстати для меня освободившейся рукой, и пока он языком пересчитывает мои зубы, размышляю над смыслом бытия, не оказывая особенного сопротивления.
– Да отвали ты! – мычу ему в рот через время, «опомнившись». Отталкиваю, брезгливо вытираю рот и отодвигаюсь подальше, сурово столкнув брови у переносицы. – Тебя точно не долечили!
– Я никогда и не болел, – пожимает плечами, открывая папку. – Просто батя решил, что это лучше, чем сесть. Для него, разумеется, я был талантливым мальчиком.
– О чём ты? – хмурюсь, проявляя теперь уже ненаигранный интерес.
– О том, что, если бы вы не влезли, я бы, может, остался жив. А теперь… мне терять нечего, красавица. Я по-любому труп. У-у-у… да тебе сексом месяц заниматься нельзя. Облом. Я надеялся покувыркаться. Эта костлявая достала, ни сисек, ни жопы, а всё ради искусства. Может, пососёшь?
– Сам себе отсоси, придурок, – сержусь, наотмашь отвешивая ему подзатыльник.
– Да лан, не бухти, – посмеивается миролюбиво и откладывает папку. – У меня к тебе деловое предложение, красавица.
– Ага, затолкай его себе туда, куда солнечный свет не проникает, – ехидничаю с широкой улыбкой. – Мало того, что ты конченый, так тебя ещё и все менты города ищут. Этого, соседнего и ещё чёрте какого.
– О, ну проблемы с законом, тебя, конечно же, волнуют в первую очередь, – театрально закатывает глаза и корчит недовольную мину: – Можешь перестать строить из себя святошу.
– Как ты верно подметил, у меня дочь, – кривлюсь язвительно, – и лучше сдохнуть, чем сидеть. Так что пошёл ты со своими предложениями прямиком в ад.
– Я в нём родился и вырос, – отвечает серьёзно. – В огне, дыму и криках. Придумай что-нибудь поинтереснее, чем отправить меня домой.
– Расскажи, – прошу неожиданно.
Неожиданно для него, у меня всегда была слабость к психам. Этот, конечно, садюга конченый, но моё доброе сердце решило дать ему последний шанс.
– Нахер надо, – отмахивается с ухмылкой. – Давай лучше подумаем, как доканать твоего мудака-бывшего. Ты же любила его, не так ли? На столько, что пыталась ему свою дочь впарить. Ловкий ход, сработал даже, видел его харю довольную…
– И что? – с вызовом вскидываю подбородок. – Тебе до всего этого какое дело?
Убеждать его в том, что они на пару с Валерией произвели неверные расчёты, не удосужившись подтвердить свои догадки моей медицинской картой, а не руководствоваться лишь датой рождения Нади, в данном случае шло мне только на руку. И то, что дочь из меня доставали раньше положенного срока, почему-то сказало им, что она не от Куманова. Впрочем, это сто процентов Лерка подсказала. Странная девка: всегда уверена, что знает все лучше других.
– Да просто убить его мало, – тянет мечтательно. – Сначала думал, успокоюсь, когда его на части разорвёт, а спустя время понял, что ни хера… так что, наши с тобой желания совпадают.
– Я не желаю ему смерти, – режу
– Я тоже. Хочу, чтобы он сам захотел сдохнуть.
Замираю. Обдумываю. Пристраиваюсь обратно.
– Допустим, я тебе поверила, – размышляю вслух и сразу же вношу поправку: – Хотя это, разумеется, не так, я не вчера на свет родилась. Но, допустим. Откуда мне знать, что ты при первой же возможности не убьёшь и меня? Или что не подставишь?
– Ниоткуда, – слепит меня своей белозубой улыбкой. – Но, по чести, – Господи, откуда она у него? – сильнее я хочу тебя просто трахнуть, – а, нет, всё ок. – Никакой загадки. А ему я хочу трахнуть мозг. Вынести нахер, чтобы, уёбок такой, понял, как нехорошо поступил, отдав моему братцу флешку.
– Да что там такого на этой флешке, – моя очередь закатывать глаза. – Твои постельные утехи с замужней?
– Вообще-то, да, – снова начинает смеяться, а я сижу истуканом, пытаясь сообразить, серьёзно ли он. – Ты ещё проницательнее, чем рассказывал твой Исаев. Не мне, разумеется, братцу, но я рядышком был, прям как сейчас с тобой. Очень хвалил. Прям взахлёб. Пообещал даже голову открутить, если с твоей хоть волосок упадёт.
Делает крен в сторону и выдёргивает добрый пучок.
– Ай, блин! – пищу, с силой толкая его. – Совсем сдурел?!
– Лучше пусть он грохнет, чем собственный батя, пытаясь остаться на плаву, – путает меня ещё больше, задумчиво разглядывая волоски, зажатые между большим и указательным пальцем.
– Да расскажи ты уже по-человечески! – выпаливаю, не выдержав. – Или иди со своим предложением ко всем чертям! И без тебя могу нервы мужику потрепать, эка невидаль.
– Вот тут соглашусь, – хмыкает, упираясь ладонями в причал за своей спиной. Ну прямо пенсионер на отдыхе. Панаму ему нахлобучить, жилет с миллионом полезных кармашков, да удочку рядом. – Ну, послушай, если интересно. Батя у меня в инженерных войсках служил, а когда с армии пришёл, вдруг выяснилось, что уже папаша. Возложил на меня болт, не в кассу я пришёлся, но, когда оконфузился с взрывчаткой и ему оторвало четыре пальца на правой руке, вдруг понадобился. Мне тогда семь было, что ли. От матери оторвал, а та ватная, пикнуть при нём боялась. В общем, стал я жить с папашей и вникать в тонкости подрывного дела. С мозгами у меня, тут ты удивишься, всё в полном порядке, соображаю весьма недурно, схватываю налету и всё прочее… – демонстративно зеваю, и он начинает смеяться: – Я почти влюбился, продолжай в том же духе.
– Все так говорят, а как до дела доходит… – дую губы, и он пользуется моментом, смачно целуя в них. – Завязывай с этим, вот вообще не до тебя сейчас, – ворчу, снова вытираясь.
– Короче, – вворачивает деловито, опускаясь на локти и подставляя лицо солнцу, – сам не понял, как я начал пахать на своего же отца. Поначалу даже прикольно было, таким крутым себя чувствовал… пока не поймали. Ну, тут батя подсуетился, в психушку меня на два года закрыли, якобы за поджог, но огонь – это всего лишь следствие, как ты понимаешь. О том, что этот самый огонь унёс жизни троих тоже где-то затерялось среди кучи бумаг и отчётов. А там… не тот курорт, на который я мог рассчитывать. Здоровому среди реально больных находиться не просто стрёмно. Опасно. Колпак уезжает только в путь от одной атмосферы, плюс, не всегда удаётся выплюнуть таблетки. Что-то где-то сдвинулось, всё же.