Твой светлый дом
Шрифт:
— Зачем он с ними связался? — со слезами произнес Родион. — Нам теперь хоть из дому не выходи.
— Ты не кисни, не маленький! — строго остановил его Матвей Степанович. Добавил мягче, тише: — Так что ж нам теперь — отказаться от отца твоего?… Конечно, стыдно… Но ты держись!.. Слышишь?… Борись за своего отца. Он выправится… Иначе как же?… Какого же он тогда роду-племени?… Ты понял?
Родион нагнул голову, пряча мокрые глаза.
— Ладно, деда, я не буду… Я понимаю…
— Упустил я Андрея… Это Дядя сбил его с дороги, —
Родион сорвал тачку с места, бегом покатил ее с бугра.
Шапка упала с головы Матвея Степановича. Ветер ерошил его легкие седые волосы. Голубые глаза неподвижно смотрели в небо, по которому неслись быстрые темные тучи.
Родион бежал изо всех сил, но домой привез деда уже мертвым.
Матвей Степанович так и не узнал о приговоре суда.
…Андрей получил один год принудительных работ по месту жительства с удержанием двадцати процентов из зарплаты в пользу государства. Бардадыму и Антониде дали по пять лет тюремного заключения.
На похороны собралось все село.
Дедовы друзья явились при орденах и медалях. Пришел большой отряд пионеров.
В старой хате плакала Акулина Кондратьевна. Во двор выносили красный гроб с телом Матвея Степановича. Фотограф стал собирать около него родственников. Андрей, в черном костюме, с потемневшим лицом и глубоко запавшими глазами, передвигался как деревянный. Растерянная Мария сказала заплаканной Аннушке:
— Поищи Родиона… Не могу найти… Надо ж с дедом сфотографироваться…
Родион прятался в мастерской. Не хотел он смотреть на мертвого деда Матвея: не мог принять его таким. На верстаке лежала балясина. Не успел распилить ее дед Матвей и теперь уже никогда не распилит. На токарном станке так и осталась незаконченной вторая балясинка… Вот и щербинка. Как расстроился дед Матвей, когда вырвалась стамеска из его ослабевших рук!.. Вспомнил Родион его слова: «Я тебя выучу, внук, столярному делу, если захочешь…» Не научил, не успел!..
Только сейчас с ужасающей ясностью осознал Родион, что дед Матвей навсегда ушел из жизни.
— Не успел… не научил, — прошептал он. Лицо его исказилось от боли. Он изо всей силы ударил кулаком по верстаку, закричал: — Не усп-пе-е-ел!
Аннушка распахнула двери сарая, остановилась у порога, не понимая, что происходит с ее племянником. Родька плакал навзрыд и колотил кулаком по верстаку. Тетка кинулась к нему, прижала к себе.
— Родя… Не надо, родной… Ну, успокойся… Ну, миленький. — И расплакалась сама.
Глава седьмая
После похорон Матвея Степановича жизнь в старой хате разладилась. У Акулины Кондратьевны все валилось из рук. И печь работала плохо. Теперь в хате редко пахло вкусным, больше — подгорелым, пережаренным.
Андрей работал уже на кормокухне, варил комбикормовую кашу для коров на той же самой ферме, где был заведующим: так решило правление колхоза.
Родион редко видел отца. А если тот и попадался на глаза — то пьяным. И на ночь куда-то исчезал. Аннушка хотела приструнить его, так он обругал ее: «Не суйся!.. Не учи старших жить». Она еще оставалась дома: помогала Акулине Кондратьевне по хозяйству, ходила на ферму доить материных коров.
Мать стала сама на себя не похожа: ни с кем не разговаривала, о чем-то думала, часто плакала…
Муторно было на душе у Родиона. Пропала у него охота учить уроки и ходить в школу: все ребята переметнулись к Сеньке. С ним у Родиона было уже несколько стычек. Чуть до драки не доходило.
Недавно Сенька и Шурка натравили на Родиона Бырю из восьмого класса. Быря, видно, сильно накурился перед тем, как подойти к нему в шумном коридоре. Дохнув табачным запахом в лицо, Быря громко, чтоб слышали другие, спросил:
— Родька, говорят, твой отец сам расхлебывает кашу, которую варит…
Родион не дал ему договорить. Быря от удара вскрикнул и, стараясь устоять, нелепо замахал руками. Дежурные старшеклассники схватили Родиона, отвели к директору школы.
Иван Николаевич пригрозил вызвать родителей.
Обозлился Родион, стал пропускать уроки. Несколько дней подряд, будто по болезни, не ходил в школу. Навещали его Виталька и Ольга.
Вот уж не думал Родион, что Ольга будет с ним! Мало знал ее, оказывается.
Приехала Ольга в село с родителями недавно, года полтора назад, когда начали строить животноводческий комплекс. Отец ее работал там электриком, мать вначале доила коров на старой ферме, а теперь ее назначили заведующей молочной лабораторией. Ольга была похожа на мать. Волосы такие же золотистые, волнистые, а глаза серо-голубые, внимательные и вроде бы немного грустные…
А Виталька действительно настоящий друг! Щуплый, с виду слабый, а на самом деле жилистый и крепкий, он всегда был рядом — и в игре и в драке. Виталька никогда не предаст его, как это сделал Шурка, и не будет стоять в сторонке, как трусливый Петяшка.
Если бы не Виталька и Ольга, совсем было бы тошно жить Родиону на свете.
Утром Родион пошел в мастерскую, куда давно не заходил.
В сарае все оставалось так, как и было при жизни Матвея Степановича. У верстака по-прежнему стояли недоделанными поставец, стол и табуреты.
Родион взял отшлифованную балясину в руки. Погладил ее. И так захотелось ему вдруг завершить какую-нибудь дедову работу!.. Может быть, он сумеет распилить балясинку и «прилаштовать» ее половинки к дверцам поставца, как хотел это сделать дед Матвей?… Родион надел передник, зажал в тиски верстака балясинку, взял узенькую продольную пилу, примерился и начал работать. Остро заточенное полотно хорошо вгрызалось в крепкое дерево.