Твой светлый дом
Шрифт:
— Дед ответа ждет. Вы записку прочитайте!
Литовченко извинился перед посетителями, стал читать записку.
Родион оглядел сидевших за столом: рядом с секретарем парткома Торопченко находились незнакомые дядьки. Двое из них были в темной форме с золотыми пуговицами. «Приехали судить моего отца!» Родиона из жара бросило в холод.
— Передай Матвею Степановичу: скоро буду, — сказал председатель. — Шагай!
Только на своей улице Родион расправил плечи и освобожденно вздохнул.
У двора стояла «скорая помощь». Врач уже
— Ну, что оказал председатель? — спросил дед Матвей. — Как принял записку?
Родион замялся на миг и решительно ответил:
— Хорошо принял. Сказал, скоро будет.
— Ты уж упроси Литовченко, чтоб защитил нашего Андрея! — с порога сказала бабка Акулина. — Оговорили его…
— Ладно, ладно тебе! — остановил ее дед Матвей. — Вы вот что, граждане-товарищи, как только Литовченко в хату, вы — во двор.
— Понятно, понятно! — успокоил его Родион и пошел в свою комнатку.
Ясное дело, дед Матвей собирался говорить с председателем напрямки. Они всегда говорили друг с другом, как мужчина с мужчиной — открыто. Вот бы узнать, о чем пойдет у них разговор. Родьке нужна правда об отце. Что произошло с ним? Почему его вызывают в суд вместе с Бардадымом и Антонидой?
Услышав гул автомашины, Родион взглянул в окно: к воротам подъезжал газик председателя.
— Деда, Литовченко приехал, — сказал он. — Я пошел во двор. А ты, смотри, держись, а то полезешь и на него с кулаками.
— Шагай, шагай, советчик какой нашелся! — улыбнулся дед.
Поговорив о чем-то с бабкой Акулиной, Литовченко направился в хату. Родион метнулся из-за скирды к окошку, проник через него к себе в комнатку. Закрыв створки и сняв резиновые сапоги, на цыпочках подошел к двери. Прислушался, затаив дыхание.
— Упустили мы Андрея, Сергей Иванович: я — как отец, ты — как руководитель, — с горечью говорил дед Матвей. — Как же так случилось: на наших глазах человек в болоте увяз, а мы ничего не заметили?… Бельмы нам глаза затуманили, что ли?
— Тут моя вина громче, Матвей Степанович, — виновато ответил председатель. — Прошляпил я Андрея, не усмотрел… Мы же думали его директором животноводческого комплекса поставить…
— И ты говорил ему об этом?
— Говорил. Дескать, входи в курс дела, присматривайся, людей подбирай…
— Вот он и зачванился, кого стал подбирать?
— Мы же его к самостоятельности приучали, чтоб сам все решал… А он себя этакой шишкой на ровном месте почувствовал… Стал куражиться! Вот и пошло у него одно за другое цепляться…
В голосе председателя прорывался гаев, и Родион горбился, Словно ощущал на своих плечах тяжесть отцовских грехов.
— Бардадым с Антонидой сбывали корма, связались с такими же подлецами со стройки комплекса, и поплыли материалы, оборудование. Особенно много труб малого сечения уплыло. Трубы специальные, оцинкованные, для автодоильного цеха. Где их теперь искать?…
Услышав о трубах, Родион вздрогнул, будто его током ударило: видел он у кого-то совсем недавно такие. Внутри труб матово поблескивало… Оцинкованные! У кого же он их видел? «Мы сами с Витькой найдем трубы быстрей, чем милиция», — решил Родион.
— И что же следствие открыло? — спросил дед Матвей. — Какую вину Андрея выяснило?
— Андрей в хищениях прямо не замешан. Но под суд подпадет… Как ответственное лицо… Зевнула наша группа народного контроля, Матвей Степанович. Поздно спохватились мы… Дело приняло уголовный оборот.
— Так… Значит, будет суд?
— Показательный суд, Матвей Степанович.
— Показательный?! — задохнулся дед Матвей.
В передней установилась напряженная тишина. Родион испугался, как бы они не услышали гулкий стук его сердца. Отошел от двери, прислонился к стенке.
Дед Матвей прокашлялся и с усилием, глухо спросил:
— Как Андрей держится на… ну, на этих беседах?
— Откровенно?
— А то как еще?… Говори… Я большее выдержал…
— Задирается Андрей, грубит. Вашим именем, как щитом, прикрывается: на кого, мол, наскакиваете? На сына героя гражданской и Отечественной?…
— Так-так… Хорош гусь!.. Спасибо за правду… Спасибо, что зашел…
— Не поддавайтесь болезни, Матвей Степанович. Выздоравливайте.
Скрипнула дверь. Председатель вышел. Дед Матвей зачем-то поднялся с дивана, зашатавшись, повалился на постель, застонал. Родион выбежал во двор — звать бабку Акулину.
Она заставила деда Матвея проглотить таблетки, которые врач прописал на случай сердечного приступа…
Необычно тихо стало в старой хате.
Родион посидел немного над тетрадками — учеба не шла на ум. Вышел во двор. Заглянул в окна нового дома. Здесь теперь жил отец после стычки с дедом. Но сейчас его в доме не было. Где он пропадал целыми днями, Родион не знал. От работы отца освободили. Заведующей фермой поставили Танюсину мать.
Побродив бесцельно по двору, Родион хотел забраться в свою нору в скирде, но она вдруг потеряла для него былую привлекательность: показалась тесной и душной.
Глава пятая
На следующий день Родион с трудом высидел уроки. Хорошо, что его не вызывали к доске: он бы не связал двух слов. Все думал о деде Матвее, об отце, о том, как сильно усложнилась жизнь.
Когда Родион вернулся домой, мать и бабка стряпали. Дед Матвей спал.
— Он что — и не просыпался еще? — поразился Родион.
— Тихо! — остановила его Акулина Кондратьевна. — Пускай отоспится в охотку.
Матвей Степанович лежал на своем деревянном, с балясинками, диване, вытянув тяжелые руки поверх клетчатой шали. Узловатые в суставах, покрытые шрамами пальцы непрестанно шевелились: они будто бы охватывали рамку пилы, сжимали стамеску, оглаживали деталь.