Твоя капля крови
Шрифт:
Это законы ночи, князь Белта… Отнеситесь к моим словам серьезно…
Стефан обернулся, услышав скрип двери. Зашел Марек с хилой свечкой в руке.
– Так и знал, что не спишь.
– Спать перед поединком – дурной тон.
Дуэль назначили на раннее утро; Марек и Корда вызвались в свидетели. Стацинский выбрал сабли. Стефан ожидал, что юноша немного притихнет, но его перспектива драки только раззадорила.
– Не нравится мне этот поединок, – сказал Марек, устраиваясь в кресле.
– Кому нравится…
Глупо и горько до нелепости: сдерживаться столько лет в Остланде, чтоб, едва приехав
– Странно это, – проговорил Марек. Он при скудном свете пытался набить трубку – отцовскую, как разглядел Стефан.
– Это во Флории тебя научили курить?
– М-м… Я говорю, странно. Он за все время пару раз рот раскрыл, и то – чтобы нарваться на дуэль…
– Интересно. – Уж не собирается ли этот мальчик таким образом сорвать восстание – перебив на дуэли заговорщиков? Надо бы выяснить, действительно ли он родственник Стацинским… и кто привел его к отцу под крышу.
Стефан отошел от окна, сел на диван. Марек, подобрав под себя ноги, сосредоточенно курил, неприятно пахнущий дым расползался по комнате.
– А ты у нас и швец, и жнец, и на дуде игрец… Ты и оружие в Чезарии нашел?
– Нашел, – коротко сказал Марек. Кажется, он хотел что-то добавить, но передумал.
Если только договор с цесарем не перекроет этому оружию путь, как и опасался отец.
– Конечно, – раздумчиво проговорил брат, будто продолжая начатый спор, – я думал насчет кораблей. Вуйнович прав, мы и так сильно зависим от флорийца. Не захочет драться – и мы никуда не двинемся. Вздумается ему, он отправит нас куда-нибудь в горы Саравии, решив, что там мы ему нужнее…
– Вы теперь под его начальством?
Брат пожал плечами.
– Так-то нет, считается, что мы его короне не служим. Но клятва добровольцев, Стефан…
Марек опустил трубку и поглядел на брата.
– Ты ведь давал присягу. Уж ты-то знаешь…
Если у короля Тристана есть хоть сколько-то здравого смысла, он поймет, что восставшая Бяла Гура ему нужнее, чем семь тысяч не слишком хорошо обученных бойцов.
Но только во всей этой авантюре здравого смысла не так много.
…Если тот, кто рожден от создания ночи и человека, не проходит вовремя посвящения, он скоро умирает. Гниет заживо.
«Вряд ли, – подумал Стефан, – у меня будет время заживо сгнить…»
Глава 4
Рассвет был холодным и туманным – почерневшую башню старой церкви наполовину размыло. Розовое раннее солнце будто пятнами проступало сквозь серую завесь. Тишина стояла почти бездыханная. На обожженной земле возле развалин трава так и не выросла, оттого и говорили, что место здесь проклятое. В самый раз для поединков.
– Господа, – зевнув, сказал Стан Корда, – в последний раз предлагаю вам примириться. Пожмите друг другу руки… и пойдемте уже обратно спать.
Он набросил на плечи меховую доху, в это время года неуместную, но и под ней дрожал и ежился.
– Что ж ты вызвался в свидетели, когда знал, что поединки проходят на заре? – засмеялся Стефан.
– Оттого, что все должно быть сделано по правилам. Пан Стацинский, вы вчера откровенно нахамили. Извинитесь сегодня с той же откровенностью, и, я уверен, князь забудет об этом недоразумении.
Юнец упрямо покачал головой. Куда только делся роскошный наряд – теперь молодой Стацинский был одет до неприличного просто:
Нечто большее.
«Что же я ему сделал?» – недоумевал Стефан. Возлюбленную увести никак не мог – когда он уезжал в Остланд, любимыми женщинами Стацинского были мама и нянька. С отцом его и братьями они сражались в разных отрядах, и Стефана можно обвинить во многом, но не в их смерти…
Впору усмотреть здесь мистику, будто этот юноша явился доделать то, что недоделал цесарский эшафот. С другой стороны – разве полкняжества не считает Белту предателем? А в таком возрасте – какая разница, кому мстить за то, что остался на земле один? До кого дотянешься…
– Стефан, – упреждающе сказал брат.
– Я знаю, Марек, в самом деле…
Князь Белта поединки не любил и участвовал в них редко. За годы, проведенные в Остланде, он дрался всего раз и после долго клял себя за несдержанность. Потом, слава Матери, Лотарь стал цесарем, и открыто задевать его фаворита опасались. Что не мешало им считать, будто князя Белту не слишком беспокоят вопросы чести. Тех, кто знал его подростком, это могло удивить – лет в шестнадцать Стефан слыл неплохим драчуном и умудрялся побеждать соперников куда старше и сильнее себя. Не за счет умений – учитель фехтования, обожавший Марека, на технику его брата больше ворчал. Но каким-то образом Стефану удавалось предвосхищать каждый шаг соперника, ставить защиту раньше, чем тот успевал не то что ударить – подумать об ударе. По-другому он просто не умел – так человек, привыкший быстро ходить, может замедлить шаг на несколько минут, но стоит ему забыться, как он снова несется вперед. Стефан сам этому удивлялся, зная, что на самом деле фехтовальщик из него посредственный, и списывал все на удачу. Пока однажды отец не позвал его в кабинет и не объяснил сухо, что это преимущество того же рода, что и умение видеть в темноте. Еще одно последствие «недуга», и пользоваться этим честному человеку недостойно.
Стефан тогда от отца вышел как оглушенный. Старый Белта о другом не сказал, но он-то понял: пользоваться такой удачей – значит принимать помощь не от Света, а от… вовсе противоположного. Он тогда долго молился и чуть было совсем не поклялся отказаться от оружия. Не успел, а во время восстания это преимущество пригодилось, и некогда было разбирать – грешно оно или нет…
Он и сейчас не собирался драться – по-настоящему. Напугать, оцарапать, добиться все-таки, с чего юноше вздумалось дерзить.
Корда досадливо покачал головой и велел:
– Начинайте, господа.
Солнце прорвало пелену, засветилось раскаленной докрасна монетой. Юнец отсалютовал, глядя прямо на Стефана, зеленые, чуть навыкате глаза блеснули хитрецой. Все-таки как глупо – вернуться в княжество, чтоб на своей земле драться со своими…
Сошлись. Лязгнуло. Щебетнули спугнутые шумом птицы. Стацинский бросился вперед со всей юношеской прытью. Стефан присматривался, парировал удары и думал, как быстрее это закончить. Мальчишка разгорячился, движения ускорились. Несколько раз он широко взмахнул саблей, целясь в голову, – Стефан выставил лезвие и еле успел уклониться от удара снизу в горло. Ушел, отбил выпад снизу, успел встретить лезвие у бедра – и понял, что юнец его теснит. Атаковал сам – целил в ногу, зная, что юнец не успеет отбить удар.