Ты мой закат, ты мой рассвет
Шрифт:
Антон не знает, сколько я над ними ревела, когда стало понятно, что человечество еще не придумало клей, который собрал бы их в прежнюю форму.
— Мне показалось, что будет отличной идеей поставить эту посуду на стол сегодня. На... первый семейный ужин в нашем доме.
— Это дом моего сына, - спокойно, все так же выдерживая ровный холодный тон, поправляет свекровь.
– Он его построил сам, на свои деньги. Сам следит за строительством, сам недосыпал ночами, когда возвращался из командировок ночью, чтобы утром успеть приехать на участок и все проконтролировать.
Я
Еще раз напоминаю себе, что в прошлом успела наделать дел и буду пожинать плоды еще очень-очень долго.
Но мне все равно неприятно, как подчеркнуто свекровь выставляет меня из жизни своего сына.
— Я очень ценю все, что он сделал, - пытаюсь улыбнуться, но со всего размаху налетаю рожей на каменную стену безразличия. Больше и пытаться не буду.
Вера Николаевна приподнимает бровь. Чуть-чуть, но этого достаточно, чтобы я почувствовала себя размазанной выразительным неуважением. Но она ничего не говорит: подходит к столу и начинает укладывать тарелки обратно в коробку, перекладывая их бумагой с подчеркнутой осторожностью.
— Вера Николаевна, мне действительно жаль, что я разбила эту тарелку, но я... хочу...
– набираю в грудь побольше воздуха, - чтобы вы перестали относиться ко мне как к транзитному пассажиру в жизни вашего сына. Потому что это не так.
Она забирает осколки тарелки и тоже заворачивает их в газету, выкладывая на самый верх.
Закрывает коробку и убирает ее на другой край стола, становясь так, чтобы закрывать его собственной спиной. Словно я какой-то монстр из хоррора Лафкрафта, и от меня нужно спасать даже чашки и соусники.
— Думаешь, ты первая женщина в его жизни, с которой он «застрял» в отношениях? Первая, с которой играет в семью? У него были отношения, которые длились почти четыре года. И, поверь, единственная причина, по которой у них не дошло до свадьбы, была не в том, что он не захотел. Так получилось. Поэтому я буду относиться к тебе так, как считаю нужным и как ты того заслуживаешь. И не указывай мне, что делать, пока ты, а не Антон, живешь в чужом доме.
Я сглатываю.
Мысленно считаю до пяти, потом - до десяти.
Не помогает.
— Дом, в котором живет семья - общий.
— Ни на секунду не сомневалась, что именно так ты и считаешь.
До меня с опозданием, но все-таки начинает доходить, откуда дует ветер. И что дело, возможно, совсем не в тарелке, хотя и в ней тоже.
И как-то сразу становится легче дышать.
Потому что меня можно испугать многими вещами - я никогда не была сильной, пробивной и бесстрашной. И никогда не пыталась быть той, кем быть не могу.
Но упрекать меня... деньгами?
Серьезно?
Мы с Антоном ни разу не поднимали этот вопрос.
И если бы он спросил о чем-то таком, я бы сама настояла на его единоличном праве на владение. Мне не нужны ни стены, ни камни, ни земля. Ничего совсем. Даже если с первой минуты, как муж привез меня сюда, я знала, что могу быть счастливой только здесь, в этом доме, с этим видом из окна, с запахом дерева и шумом дождя в каминной трубе.
Но мне не нужно все
Без него это будет просто большой красивый дом.
Пустой и холодный.
— Вера Николаевна, я знаю, поверьте, что далеко не самая лучшая женщина в жизни Антона.
– Даже самой удивительно, как спокойно и уверенно начинает звучать голос.
– Но я - его жена. Мать его дочери. И он любит меня.
Свекровь молча дает возможность продолжить.
— Мне, честное слово, не нужны ни сервизы, ни реликвии его семьи, ни его деньги, ни даже этот дом. Мне нужен только он. Со старой машиной, с маленьким домом на холме. Или даже просто с однушкой, хотя мы же с вами знаем, что у него амбиции и пробивной характер.
– Мне все равно, что она даже не пытается ответить на мои попытку пошутить. Я знала, за кого выходила замуж, и мне всегда нравилось, что мой майор никогда не тормозил, если можно было пойти вперед.
– Можете думать, что я не дружу с головой, что с другой женщиной вашему сыну было бы лучше -мне все равно. Но просто примите тот факт, что я никогда не искала возможность удачно выйти замуж. Мне это не нужно. У меня и так все есть. Больше, чем требуется, чтобы жить в свое удовольствие.
— Я не верю ни единому твоему слову, девочка. Когда увидела тебя впервые, думала, что наконец-то мой сын нашел хорошую честную девочку. Но после того, что случилось потом...
– Она немного нервно пожимает плечами.
– Ты не сделаешь его счастливым. И я больше не дам себя обмануть милыми глазками и доброй улыбкой. Развод - это просто вопрос времени.
У всего есть предел.
И у моего терпения тоже.
А еще больше - у моих попыток верить в разумное, доброе, вечное. И наивности, будто после всего случившегося мы все сможем найти какой-то разумный компромисс. И хотя бы пытаться слышать друг друга. Ради Аси.
Что ж, с моих розовых очков, как с тех зеркальных подсолнухов из «Тайны третьей планеты», только что сполз еще один слой.
Я обхожу свекровь, беру коробку и вручаю ей, словно заслуженный кубок.
— Спасибо большое, но это слишком дорогие подарки. Боюсь, не хватит жизни, чтобы расплатиться. Но вы всегда можете подарить бабушкины тарелки какой-нибудь хорошей бывшей девушке вашего сына. В качестве утешительного приза.
Возможно, кто-то бы устроил скандал.
Из принципа грохнул бы коробкой об стену.
Возможно, я бы и сама так сделала, если бы обстоятельства сложились иначе.
Но сейчас мне достаточно того, что я освобождаюсь от собственного образа идеальной семьи, где будет идеальная свекровь, с которой мы будем вместе ходить по магазинам и сплетничать по телефону.
Так не будет.
Никогда.
Ну и что? Наша с Антоном жизнь не станет от этого хуже, потому что я не собираюсь помогать свекрови лепить мой образ коварной бессердечной твари. Пусть общаются, пусть проводят время вместе, пусть она приезжает к нам на праздники и нянчиться с внучкой. А на случай, если вдруг заплывет за буйки, я буду держать наготове пару отрезвляющих комментариев.