Ты плоть, ты кровь моя

Харви Джон

Вдоль противоположной стороны улицы медленно проехала машина с зажженным дальним светом. Вокруг постепенно сгущалась темнота, заполняя все пространство.

– Я заехал, чтобы сказать твоей матери, что некоторое время буду жить рядом, в городе, и помогать в расследовании дела об исчезновении этой девушки.

– Я знаю.

– Откуда?

– У нас в машине радио было включено. И мы слышали обзор новостей.

– Бог ты мой!

– Ты у нас знаменитым стал, папочка, надо признать. Или, скорее, печально знаменитым. – Улыбнувшись, она приподнялась и поцеловала

его в щеку. – Я тебе позвоню.

– Непременно позвони.

Он обнял ее и отступил на шаг. Волосы ее после душа пахли свежестью и немного лимоном. Теперь он поедет к себе, и если Уилли Белл отсутствует, он почитает немного «Дэвида Копперфилда» и ляжет спать, чтобы завтра приняться за дело пораньше.

37

Они сидели возле маленького кафе на берегу реки. «Это в самом центре города, – сказала ему Пам Уилсон по телефону, – сверните на светофоре направо, и вы на месте. Там рядом есть парковка для машин, а напротив книжный магазин. Очень легко найти».

Уличное движение оказалось не таким уж напряженным, как ожидал Элдер, и он приехал раньше, но никого похожего на инспекторшу по делам условно-досрочно освобожденных ни в самом кафе, ни рядом с ним не увидел. Он подумал было, что в книжном магазине, где, кажется, торговали в основном остатками старых тиражей, ему удастся найти что-нибудь, что он будет читать после того, как в конце концов покончит с «Дэвидом Копперфилдом». Но через четверть часа копания на заваленных книгами витринах и битком набитых полках он вышел оттуда с пустыми руками; всякий раз, когда он брал очередную книгу и переворачивал ее, чтобы прочитать краткое содержание на задней обложке, или раскрывал наугад с целью попробовать на вкус первые несколько предложений, он возвращал книгу на место, так ничего и не решив.

Вернувшись на улицу, он тут же увидел ее на той стороне и узнал. Крупная женщина, волосы лежат неровно, в свободной линялой футболке, спортивных туфлях и джинсах. Она тоже заметила его, когда он переходил улицу, встала и протянула руку:

– Пам Уилсон.

– Фрэнк Элдер.

– Легко нашли?

– Без проблем.

Она смотрела прямо на него, не отводя глаз. На столике перед ней он увидел кружку кофе, какой-то замысловатый круассан, синюю одноразовую зажигалку и пачку сигарет.

– Официант сюда придет? – спросил Элдер, кивнув в сторону кафе. – Или как?

– Заказывать надо внутри, они потом принесут сюда.

Когда он, сделав заказ, вернулся, Пам курила сигарету и щурилась, глядя на поднимавшийся от нее дымок.

– Вы не против, если мы посидим прямо здесь?

– Нет, не против.

– Я всегда стараюсь воспользоваться хорошей погодой, когда есть возможность. И предаться своим обычным порокам. Хотя бы одному из них.

– Как вы себя чувствуете? – спросил Элдер.

– Я? Да прекрасно.

– Но вы еще освобождены от работы?

– Несколько дней вполне заслуженного отдыха. – Она отложила сигарету и отломила кусочек круассана. – Вообще-то я на больничном.

– Вы, видимо, были в шоке…

– Вы

так думаете?

– Он же вам ножом угрожал.

– Прижал острие к шее, сзади. – Она ткнула пальцем себе в шею под линией волос. – Не слишком сильно и не слишком твердо к тому же. Вероятно, он был не меньше испуган, чем я сама.

– Вы были напуганы тем, что он мог сделать?

Она глубоко затянулась.

– Я ведь знала, что он такое уже делал.

Официантка принесла Элдеру кофе, поставила на столик и ушла назад. Возле стены, отделявшей кафе от реки, сидела юная мамаша, ее ребенок спал в стоявшей рядом коляске. Позади Элдера медленно проезжали редкие машины.

– Вы считаете, что Доналд способен еще раз сделать такое?

Она довольно долго смотрела ему в глаза, потом наконец ответила:

– Да. Думаю, способен. В тот вечер, на стоянке, я была в этом совершенно уверена. – Она вдруг рассмеялась. – Глупо, не правда ли? Я умнее его, крупнее. Тяжелее, несомненно. Тренированнее. Я могла бы выбить у него нож, дать по морде, скрутить его наконец. А вместо этого сидела, как беспомощная жертва, и ждала, когда он меня зарежет.

– И тем не менее вы были за его досрочное освобождение.

Пам покачала головой:

– Это было не только мое решение. И если бы я хотела его оспорить, у меня не было бы никаких аргументов, чтобы подкрепить свое мнение. Когда мы с ним встречались, он все делал правильно, говорил все, что нужно, рассказывал все, что я хотела узнать, как он раскаивается, как понимает всю серьезность того, что натворил; ну да вы и сами знаете, как это бывает…

– И вы ему не поверили?

– Ну, не знаю… В том-то все и дело – я так и не поняла, верю я ему или нет. У меня просто возникло такое ощущение, я что-то печенкой чувствовала, вот и все.

– Иногда этого бывает вполне достаточно.

Пам еще раз глубоко затянулась и загасила сигарету.

– Все, завтра бросаю курить. Или послезавтра?

– А если прямо сегодня?

– Хорошо. Держите. – Она протянула ему пачку. – Ну, берите же.

– Вы в любой момент можете зайти за угол и купить новую.

– Так что же тогда будем делать?

Элдер пожал плечами:

– Оставьте эту у себя. Просто помните, что они у вас в кармане, но вы больше не закурите.

Она улыбнулась. Хорошая улыбка, подумал Элдер, открытая и дружелюбная. Он вдруг подумал, насколько Шейн Доналд успел ему осточертеть.

– Я уже так делала, – сказала Пам.

– И что, не сработало?

– По большей части нет. – Она отломила еще кусочек круассана и положила в рот. Позади них проснулся в коляске ребенок и начал плакать. – Когда я приходила к нему в общежитие, к Доналду, мы сидели там и занимались всей этой обычной волокитой, а потом, в конце, он улыбнулся, и вот тогда – я не знаю, это, наверное, было как озарение – до меня вдруг дошло, что это он вроде как признается в том, что прекрасно понимает, что все это только игра, он отлично это знает, а внутри у него ничего не изменилось. И сам он не изменился. И при малейшей возможности снова сделает то же самое.