Ты всё ещё моя

Тодорова Елена

Я улыбаюсь. Но не потому, что мне весело. В тот момент ощущаю себя отрешенной от всего мира, прямо как тогда, когда бежала из-под венца.

– Я и не замужем, Павел.

И именно в этот миг Чарушин выступает чуть впереди меня.

– Но скоро будет, – заявляет он Задорожному. – Планы имеют свойство меняться. Как и наши чувства. Тебе ли не знать? Прицепился тут к девчонке из-за того, что она когда-то на эмоциях сказала. Съебись, не позорься.

Павел снова морщится, сглатывает и, переводя взгляд на меня, прищуривается.

–

Твои родители так и не рассчитались со мной по долгам, – говорит он, а у меня резко до звона закладывает уши. – Как закрывать будем? Я дал тебе много времени… Раз все так развернулось – планы, чувства изменились… – переводя взгляд на Чарушина, резко одергивает пиджак. – Меня устроит пять ночей. И будем квиты.

Задыхаюсь от шока. Перед глазами темнеет. Голова идет кругом. Меня будто в центрифугу закручивает, не пытаюсь этому сопротивляться. Падаю, в мимолетной надежде, что больше не придется очнуться.

45

Мне страшно…

Лишиться сознания, к сожалению, так и не удается. Артем ловит меня, и, едва я оказываюсь в его руках, тело будто разрядами тока пробивает. Должно быть, это и приводит меня в чувства.

– Все хорошо. Дыши.

Не открывая глаз, усиленно киваю.

Чарушин еще что-то бросает Павлу, а потом ведет меня к машине. Усадив, сам в салон не забирается. Прикладывая к уху телефон, замирает около меня.

– Можешь приехать? Срочно. Надо Лизу забрать.

– С кем ты… – пугаюсь я. Бросаюсь к нему. Хватаясь за лацканы пальто, выбираюсь из машины. – Артем, я без тебя никуда не поеду.

– Ш-ш-ш, – выдает он. Прижимает к груди. – Тихо, Дикарка. Тихо, родная. С Бойкой поедешь. Я решу тут все и заберу тебя. Обещаю.

– Мне страшно… – прижимаюсь к нему крепче.

Настолько страшно, что я не осмеливаюсь взглянуть куда-либо в сторону. Утыкаюсь ему в грудь, еще и зажмуриваюсь. Стоит лишь представить, что мне придется выполнить требование Павла… Скорее умру, чем позволю этому случиться.

– Все нормально. Тебе нечего бояться. Сказал же, все решу, – выдыхает Чарушин, не прекращая гладить меня по спине. – Раз и навсегда.

Чувствую, как он злится. Ярость буквально клокочет в нем. Но он подавляет ее и говорит со мной максимально терпеливым и ласковым тоном.

– Точно меня заберешь? – шепчу я задушенно.

– Конечно, заберу. Не сомневайся. Никогда.

Я скольжу ладонью ему за шею, обнимаю и только тогда киваю.

Пару минут спустя рядом с нами притормаживает машина. Артем сразу же ведет меня к ней и сажает на заднее сиденье.

– Все, – выдает, когда наши взгляды встречаются. Я тянусь обратно и прижимаюсь к его губам губами. Коротко, но, как мне кажется, значимо. Когда обратно разъединяемся, вижу по глазам Чарушина, что он тоже это чувствует. – Не волнуйся, ладно? Я быстро.

– Хорошо.

Сжимает

мою ладонь, ненадолго задерживает взгляд и, выпуская ее, отшагивает.

Дверь закрывается. Машина трогается.

Я не спрашиваю Кирилла, куда мы едем. Артем ему доверяет. Значит, должна и я. Кроме того, я слишком погружена в свои мысли, чтобы вести с кем-то беседу.

Волнуюсь, безусловно. За Чарушина переживаю.

Что он скажет Задорожному? Как уладит этот вопрос?

В салоне тепло, а у меня мурашки по коже разбегаются.

Стыдно, противно и страшно. Как ни пытаюсь приглушить эти чувства, не получается. Расходятся по телу, будто кругами. С дрожью перебивают мышцы. И меня, конечно же, начинает трясти физически.

Благо вскоре машина останавливается, и Кир ведет меня к дому. Я никогда не была у Бойко в гостях, но по многочисленным фотографиям, которые так любит постить в сети Варя, узнаю и двор, и даже подъезд.

Кир, определенно, не из разговорчивых. Поднимаемся на этаж в том же молчании. Он открывает дверь, пропускает меня внутрь, забирает пальто и ждет, пока я снимаю обувь. Указывая рукой направление, проводит меня по итогу в гостиную.

– Варя сейчас выйдет, – первое, что он мне говорит. – Я пока чай поставлю. Сладкое любишь?

Улыбнувшись, пожимаю плечами. В тот момент трудно сообразить, что я люблю. Все начисто стирается из памяти. Остается лишь Чарушин.

Люблю. Его люблю.

А сладкое? Такая это ерунда сейчас… Абсолютно все ерунда.

– Ясно, – отзывается Бойка. – Садись пока, не стой, – указывает рукой на диван. Я веду за этим жестом взглядом, но не двигаюсь. – Садись, а то Варя меня отругает. Я не особо по гостям спец, ну ты поняла… Не стой, короче, ладно?

– Ладно, – выдыхаю, наконец, я.

И быстро занимаю указанное место.

Такой он забавный. Переживает, что жена отругает. Бывает же такое… Странно. И как-то мило, что ли. Помогает мне слегка переключиться со своих переживаний на их мирную счастливую жизнь.

Бойка выходит, а я скольжу взглядом по гостиной. С осторожным интересом изучаю мебель, шторы, цветы, фотографии, безделушки и захлебываюсь пониманием… Тоже так хочу.

Семью. Свое гнездо. Свой укромный мир.

Чтобы вдвоем… Только вдвоем.

Кир с Варей ведь тоже молодые. И все у них получилось.

Я уже столько раз об этом думала. Но сегодня, когда оказываюсь в их доме, эти мысли меня прямо-таки разрывают своей настырностью и свирепостью.

Да, мне обидно, что Чарушин считает меня какой-то нездоровой и не верит в мою любовь, но и разлучаться с ним у меня больше не хватит сил. Как представлю, что придется съехать и потом ждать только, когда позвонит, напишет, приедет… Еще и этот чертов Павел! Мне жутко настолько, что даже если Артем сегодня все решит, спать в нашей с Соней квартирке спокойно уже не смогу.