Ты – всё
Шрифт:
– Ямаху или Кавасаки, – отвечает Ага спокойно. Бросив взгляд в объектив направленной на нее камеры, добивает для Богдана: – У каждой девочки из банды Сукэбан должен быть крутой байк.
– Спалились! – шипит мелкий.
– Бодя, отложи камеру…
– Почему ты говоришь «собственный», будто Ю уже каталась на чужом? – перебивает маму Ян.
– Она каталась, – усмехается Агуся. – Илюша, сладкий, готовь вторую губу.
– Заткнись, – шикаю я, не выдержав шоу, которое она устроила.
– Ты каталась с ним? – обращается ко мне Ян.
Глухой тон неспособен утаить угрозу.
– Так, думаю, нам всем следует успокоиться, – протягивает Милана Андреевна. Смотрит на старшего сына: – Ян.
– Я спокоен, мам, – высекает резко. – Ю, я тебе вопрос задал. Отвечай.
– Кхм… – выступает вместо меня Илья. – Да, я научил Юнию управлять мотоциклом.
– Простите! Простите! – горланит следом за ним Богдан. – Я приблизил и… – с гадкой ухмылкой подмигивает Агнии. – У тебя что-то в волосах, женщина-брат. Похоже на сидящего на жвачке паука.
Завопив, сестра подскакивает на ноги.
– Бодя, твою мать! – сокрушается Милана Андреевна. – Свинюка ты такая!
– Стой, – реагирует на крики Агнии подорвавшийся следом за ней Егор. – Замри. Замри, бл… Прекрати истерику. Я помогу. Стой же!
И сестра застывает, зажмурившись и зажав рот ладонью, позволяет ему осмотреть свои волосы.
– А я здесь ни при чем, ма! – возмущается Богдан. – Я ее даже братом назвал! Ты слышала? Считай, принял, несмотря на ОПГ!
– Бодя!!! Ты у меня сейчас ремня выхватишь!
– Почему у вас всегда виноват я???
– Выйди из-за стола, – теряет терпение Роман Константинович.
Меня от его тона накрывает дрожью.
Мальчишка тут же замолкает. Побледнев, стойко шагает отцу навстречу. Тот указывает ему на дверь, и они вместе покидают беседку.
– Ян… – хватаю своего Нечаева за руку. Игнорируя то, как сердито он смотрит, прижимаюсь губами к уху. – Пойди с ними. Пусть Богдана не наказывают.
– Он заслужил.
– Ян, – умоляю я.
Нечаев раздраженно отбрасывает салфетку и поднимается, чтобы отправиться следом за отцом и братом.
Милана Андреевна перехватывает мой взгляд, с благодарностью кивает.
– Что?.. Ну что там? – шепчет Агния задушенным от страха голосом. – Егорчик?..
– Стой. Не дергайся, – требует он, прежде чем у меня на глазах раскинуть складной нож и отфигачить залипший в зеленой жвачке клок. – Все.
– Ах… Ты что, отрезал мне волосы??? Егорыныч, ты что?! Ты что?!
– Филатова, блин, там незаметно.
– Да ты… Гера!
– Говорю же, что незаметно. Че ты вопишь?
– Точно незаметно? – смотрит на всех поочередно.
– Незаметно, – подтверждаем с Миланой Андреевной в один голос.
– А паук… Паука нет?
– Уже нет, – заверяет ее Егор.
– Боже… Я хочу домой, – выдыхает сестра с дрожью.
– Поехали, – соглашается Нечаев.
Прежде чем покидаем беседку, бедная Милана Андреевна раз десять перед нами извиняется.
– Перестаньте. Вы не виноваты, – шепчу ей уже во дворе.
– Конечно, виновата. Мой сын. И он свое все равно получит.
– Я понимаю, вам неудобно. Но правда, не стоит.
– Безусловно, мне неудобно. Без пяти минут невестки… И такой прием! Да я этому поросенку до конца жизни не забуду!
– Мам, ну реально, хватит, – подключается Илья. – Забудешь же. Простишь, – обнимает мать. – Дурак он еще. Вот и все.
– Ой, дурак… – расстроенно вздыхает она.
Замолкаем, когда возвращаются остальные Нечаевы.
Ян с отцом мрачнее туч. Но Бодя, слава Богу, жив и невредим.
– Это действительно был я. Бес попутал, – кается он перед Агнией. – Прости, женщина-брат. Больше не повторится. Такого точно никогда! Клянусь.
Сестра хмыкает и, не сказав ни слова, с видом королевы, будто это и не она вовсе пару минут назад визжала от ужаса, важно удаляется.
– Спасибо за вкусный ужин, – благодарю я.
– Приходите в любое время. Всегда будем рады, – говорит Милана Андреевна, обнимая меня.
– Доброй ночи, – прощаюсь сдержанно со всеми сразу и иду следом за догоняющим сестру Егором.
В гараже, как ни странно, те не задерживаются. Садятся на мотоцикл и уезжают, оставляя меня с Яном.
Мой Нечаев ничего не говорит. А я сама боюсь и слово молвить. Покорно сажусь в машину, когда открывает передо мной пассажирскую дверь.
Гробовая тишина между нами сохраняется до самого дома.
Дома Яна.
Черт возьми…
С трудом перебирая ногами, иду за ним к подъезду.
33
Что происходит? Что?
«Ненавижу лифты», – заключаю мысленно, пока вжимаюсь в одну из его стен.
Нечаев зол. Понимаю причины. Как не отгораживаюсь от этой темноты, вижу по глазам проживаемые им душевные состояния и все принимаемые мозгом решения.
Сама, как говорят у нас в Одессе, держу фасон. Делаю вид, будто меня его эмоции не волнуют. Вот только Ян, глядя в упор, выдает такой мощный энергетический поток, игнорировать который попросту нереально.
Меня трясет. Сердечный ритм сбивается. Дыхание становится высоким, отрывистым и влажным.
Напугана Зая. Загнана в угол. Добровольно в логово хищника идет.
«Нет такого зверя, который бы не отозвался на ласку…»
Нет, нет… Мне это не нужно.
Зачем же я иду с Яном?