Ты – всё
Шрифт:
– О чем поговорить хотел? – толкает Поверин хамовато, не подозревая, что своим молчаливым изучением я намеренно вынудил его начать диалог.
Прищуриваясь, планомерно затягиваюсь.
Сука, будто мало мне за грудиной копоти!
С рассвета травлюсь. Выкуриваю никотином ревность. А с ней и уебищное чувство обиды.
Господи… Дай силы…
Я должен выяснить, из-за чего Ю так шатает.
Какого хрена ее поведение так редко соответствует словам? Что послужило тем изменениям, которые она так настойчиво демонстрирует? Что она, мать вашу, скрывает?
Медленно выдыхаю дым.
И сипло, на пониженных голосовых, проговариваю:
– Не о чем, а о ком.
Поверин ехидно усмехается. Затем так же быстро становится серьезным. Даже угрюмым. Расставляя ноги шире, сует в карманы джинсов руки. Шумно шмыгает носом и уводит взгляд в сторону.
– О Юнии? – выдыхает тихо.
А у меня от неприятия лавиной по телу дрожь сходит.
– О ней, – подтверждаю исключительно сухо.
Не сводя с Поверина взгляда, сжимаю фильтр пальцами и губами. Затягиваюсь, пока не ловлю легкое головокружение.
– Соррян, конечно… Но с хуя ли ты решил, что я тебе о ней что-то расскажу? Спустился хер с горы!
Я, безусловно, не дебил. Понимал, что будет непросто его раскатать. Просто бывает лишь в фантазиях упоротых. Но, сука… От подобных реверансов отвык.
«Вот, значит, у кого нахваталась Ю…» – в ярости стискиваю челюсти, едва зубы не крошу.
– Даже, блядь, не надейся, что сможешь отрихтовать мне рыло. И не такими грязь гоняли, – выплевывает Поверин предупреждающе. – Мастер спорта по джиу-джитсу, – указывая себе на грудь, можно сказать, представляется. – Чемпион Европы.
Невозмутимо продолжаю курить, словно меня, сука, этот цирк ни хрена не колышет.
– Лет-то тебе сколько, Мастер Йода? – спрашиваю, зная ответ.
– К чему вопрос? Сколько есть – все мои.
– Тебе сейчас двадцать один. Женился ты на девятнадцатилетней Юнии, едва исполнилось восемнадцать. Существовала какая-то причина, по которой ты рвался срочно заключить брак и просил Ю ради этого купить справку о беременности, – раскидываю по фактам с показным хладнокровием, продолжая неторопливо курить. – Вопрос: какая? – подвожу итог жестче.
Стоит отдать ниндзя должное. Теряется не больше, чем на две секунды. Но этого достаточно, чтобы поймать его беспокойство.
Внешне сохраняю спокойствие, но сердце, мать его, авансом хапает замаячившее где-то очень далеко счастье.
– Влюбился, не думал? – задвигает увалень до нелепого криво.
Мне в лоб самый мощный триггер выдают, а я на него толком не реагирую.
Точнее, реагирую, но не так, как обычно.
Не могу сдержать ухмылку.
– Хуй там, – с глухим свистом выдыхаю никотин. – Не нюхал ты еще, что такое любовь. Не знаешь, о чем говоришь.
– Уверен?
Улыбаюсь шире.
Хмыкая, мотаю головой.
– Как бы тебе эти тонкости передать, – задумываясь, прислушиваюсь к простою, который в ту же секунду устроило сердце. – Интонации, – указываю на то, как небрежно было сделано это заявление. – Когда любят, с такой легкостью словами не раскидываются.
Поверин фыркает и краснеет.
– Люди разные, – апеллирует самым банальным образом.
– Не настолько.
– Слушай, Нечай, какого лешего тебе надо?! – злится ожидаемо. Буром прет. Я с места не двигаюсь. Более того, продолжаю курить, пока Поверин не притормаживает на расстоянии каких-то сантиметров. – Я ничего никому доказывать не обязан, – цедит, глядя мне прямо в глаза. – А тебе – особенно.
Действуя максимально быстро и неожиданно, выбрасываю сигарету, а обратным движением сдавливаю заднюю поверхность шеи ниндзя. Жестко толкаю к себе, пока сантиметры не переходят в миллиметры.
– Давай-ка проясним на старте: я, конечно, не мастер Йода, но удар нехуй делать держу. Заебешься прыгать и пыжиться. Меня не свалить. В честном бою никому не удавалось.
– Я на улице не дерусь!
– А че так?
– Нельзя нам!
– Значит, головой ты думать умеешь, – заключаю я. – Уже хорошо. Я тоже против беспредела.
– Тогда какого хера тебе нужно?
Выпускаю из захвата. Отхожу в сторону. Вынуждая Поверина потомиться, неторопливо раскуриваю новую сигарету.
– Знаешь, – проговариваю после первой затяжки, – когда всех учили говорить, меня уже учили отвечать за свои поступки. Полновесно принимать последствия. Соррян, но я по жизни того же от других жду. Ты, сука, женился на моей женщине! Вкуриваешь масштабы?! Если ты этому поступку не найдешь адекватных причин, я тебя, мать твою, умножу на ноль.
– Да пошел ты! – взрывается пацан, который пока только внешне катит на мужика. – Какие причины тебе нужны?!
Зажимаю сигарету зубами, выкидываю руку и, сжав затылок Поверина, впечатываю его лицом в ствол близстоящего дерева.
Хруст. Стон. Дрожащее мычание.
Спорт – это, конечно, хорошо. Но рамки, которые в нем установлены, как правило, делают МСов и КМСов[1] в уличной драке недееспособными.
– Ты… Черт… Ты мне нос сломал…
С моей стороны, несомненно, хреновый поступок. Каюсь.
Но та неутихающая тревога, которая точится за Ю, требует решительных действий. Готов по всей строгости нести ответственность за свое скотство. Позже.
Сейчас приходится играть по-крупному.
«Вы из «Опеки»?.. А, да… Жила, жила… И сейчас живет! Постоянно ее вижу. Всех вместе вижу!» – включается в моей голове перемотка того, что незаметно поселилось в одном из закоулков памяти.
И я иду ва-банк.
– Вы оформляли опеку над Натаном? Ради этого тебе нужен был брак?