Ты – всё
Шрифт:
Я бездыханно застываю.
Ага принимается спорить.
– В современном мире эта теория абсолютно несостоятельна. Девушка тоже имеет право пробовать и выбирать. Первый не может быть единственным. Это все равно, что забежать в бутик, схватить сразившие наповал тебя, неопытную и неподготовленную, туфли и носить их до конца жизни! Может, еще и в гроб в них лечь? Что, если ты эти «туфли» перерастешь? Что, если они натрут мозолины и причинят космическую боль? Что, если они порвутся в хлам?
– Мозолины – это нормально, – смеется Мадина. – Особенно в первый раз.
Меня этот разговор смущает.
Благодаря Рокси удается избежать неловкости. Заметив, что она уснула, поднимаюсь, чтобы положить малышку в коляску.
– А может, у этих «туфель» слишком много дури?
– Ма-хорошая, меня смущают твои метафоры.
Пока я возвращаюсь за стол, Агния краснеет, но продолжает гнуть свое.
– В любом случае «туфли» не могут быть вечными!
Мадя смеется.
– Вернемся к этой теме лет через пять.
– Договорились! А вообще, у меня тоже есть новости от Яна Романовича. Он сегодня утром позвонил и предложил мне должность своего секретаря. Говорит, что срочно нужен человек. До сентября, когда мне нужно будет уезжать в Киев, подберут достойную его сиятельства кандидатуру, а сейчас я со своей «ртутной активностью» его бы «очень выручила». Хах! Хочет довести папу! Он же… Если узнает, что мы обе на Нечаевых пашем… Хуже только замуж за них выйти!
Ага тарабанит и тарабанит, а я не могу справиться с потрясением.
Зачем ему Агния? Ей всего восемнадцать. Ни опыта, ни усидчивости, ни усердного желания работать у нее нет. Кроме того, она там, если вдруг какой-то конфликт случится, не смолчит. Месяц? Как бы офис выстоял!
– Не вздумай соглашаться, – запрещаю я.
И вижу, что сестра расстраивается.
– Ну… Нечаев хорошие деньги предложил.
– Ага, нет. Я тебе со своей премии переведу, сколько скажешь.
– Так неинтересно. Никакого азарта. Что плохого в том, чтобы посидеть у двери Яна-Титана Романовича? Я бы там хорошо смотрелась! Пилила бы себе ногти, отвечала на звонки, курировала наглые задницы, когда можно зайти к Светилу… А-а-а, он же мне пообещал сразу же на офисные луки выдать!
– Ты с ума сошла! – возмущаюсь я, в то время как Мадя смеется. – Ян ничего просто так не делает. Ему явно от тебя что-то нужно.
– Не будем преуменьшать достоинств Нечаева, Юня. Его благороднишейство любит помогать обездоленным. Ты же видела интервью с Говоруном? Про его счастливый билет слышала? Слышала!
– Да при чем здесь это? – распаляюсь я, пока не упираюсь взглядом в циферблат часов. – Блин! Вы меня заболтали! Я семь минут как должна быть на месте, – последнее сообщаю, стоя на ногах. – Мадь, рассчитайся, пожалуйста. Потом поделим.
– Конечно.
Целую девчонок в щеки, касаюсь носика спящей Рокси и вылетаю из кафе в августовское пекло.
Так быстро иду на своих шпильках, что за несчастных пять минут кросса начинают болеть голени. Но потраченные усилия не проходят напрасно – добираюсь до кабинета раньше всех коллег.
Погружаюсь в текущие отчеты. А как только успокаивается сердцебиение, начинаю поглядывать на телефон.
Написать Яну? Возмутиться? Сказать, что не позволю Агнии здесь работать? Ни одного дня. Написать? Или все же не стоит?
Инициировать с ним общение страшно. Он ведь обязательно будет лезть мне в душу.
Боже мой… А Нечаев предложил Агнии должность для того, чтобы расспрашивать обо мне???
Да ну… Бред!
Секретарь руководителя – ответственная миссия. Он бы не стал ради каких-то сплетен брать неопытного сотрудника.
Но… По сути, Нечаев его уже нанимает! На индивидуальных условиях.
Мозг кипит. Руки трясутся.
Господи… У меня скоро разовьется настоящий психоз!
Беру в руки мобильный, но пишу не старшему Нечаеву, а тому, который помладше.
Юния Филатова: Привет! Когда Ян попал в аварию? Это произошло в Германии?
Если узнаю примерную дату и местность, можно будет поискать детали в сети.
Илья Нечаев: Привет. Какую аварию? Ян никогда не был участником ДТП.
Илья Нечаев: Ну, кроме того случая, когда вас столкнули с трассы.
В шоке обмираю. Несколько секунд, не моргая, таращусь на экран.
Как такое возможно? Он ведь подтвердил мою теорию про аварию! Теперь что же получается? Поддержал удобную версию?
Юния Филатова: Тогда откуда у него шрамы?
Илья долго не отвечает. Не меньше получаса проходит, прежде чем прилетает новое сообщение.
Илья Нечаев: Не могу тебе сказать.
Что за ерунда???
Мой пульс так сильно учащается, что какое-то время я не слышу ничего, кроме стука в висках. Сердцебиение и вовсе вызывает паническое чувство удушения.
Юния Филатова: Можем увидеться вечером? Ян разрешил нам общаться.
Что это даст? Как я собираюсь выведывать какие-то подробности? Не так ли это подло, как то, что делает Ян, предлагая работу Агнии?
Илья Нечаев: Можем. После восьми буду свободен.
Юния Филатова: Ок. Давай встретимся в том кафе на АЗС, где мы когда-то перекусывали.
Илья Нечаев: Договорились.
Только заканчиваем переписку, звонит мама.
Отвечая на звонок, возвращаюсь к работе.
– Когда дома будешь? – толкает она в трубку словно бы между делом. Пару минут я слушала о новом этапе лечебного голодания, которое последние месяцы практикует дедушка и дружно не одобряют все наши родственники. – Хочу вертут[1] напечь, – добавляет с той же показной непринужденностью, потому как я не спешу отвечать.