Ты – всё
Шрифт:
Я дышу рывками. В крайне странном темпе: вдох-вдох-вдох, выдох… вдох-вдох-вдох, выдох… вдох-вдох-вдох, выдох… Словно плачу без слез.
– Расслабься, Ю, – повторяет Нечаев. И на этот раз добавляет то, что меня якобы должно успокоить: – Это просто секс. Никто не посрамит тебя за полученное удовольствие. Никто не накажет. Взятие твоих границ и есть наказание. Ты моя, Зая. И я, мать твою, научу тебя с этим считаться.
– Господи… Иди ты к черту… – все, что я успеваю простонать, прежде чем язык Нечаева вновь оказывается между моих ягодиц.
Страх – первое, что я ощущаю. Просто потому что со мной так еще не делали. В такой позе, там… Выше сочащегося вязкой патокой влагалища.
Стыд – второе мощнейшее чувство. Умираю от него. Погибаю. Пульс так част, что вот-вот достигнет пика и прервется.
Но…
Множественными вспышками расходится по организму возбуждение.
Желания двойственные – я и хочу, чтобы Ян продолжал, и вместе с тем жажду, чтобы он спустился ниже. Там его ждут, изнывая от потребности давления. Того самого жесткого давления, которое только Нечаев и может дать.
Он отстраняется. Полагаю, что смотрит на то, как я теку.
А потом… Звонко шлепает меня по ягодице. Кожа к коже – это достаточно ощутимо. Вскрикиваю, когда нервные окончания обжигает болью. Как только туда устремляется вся имеющаяся в моем организме кровь, Ян касается пальцами промежности. Застываю, чтобы не спугнуть эту ласку. Но она так и так является смазанной. Едва задевает. Дразнит и дает понять, насколько там мокро. Хлюпает эпически.
Второй шлепок. Мой визг. Распаляющее скольжение, из-за которого я уже сердито рычу. А через секунду умоляюще всхлипываю.
– Пожалуйста, пожалуйста…
– Что сделать, Зая? – переспрашивает, будто сам не понимает.
Я вгрызаюсь зубами в губы, надсадно дышу через нос и мотаю головой так сильно, что съезжает повязка.
После темноты свет ощущается неестественным. Словно я в другой Вселенной. В лаборатории, где надо мной ведутся сексуальные опыты.
Ян поправляет повязку, быстро возвращая меня в морок, который уже сейчас воспринимается как возможность без последствий попробовать все, что нельзя, но очень хочется.
Третий шлепок. И сразу же четвертый.
Я кричу, но уже не от боли. И даже не от возмущения. Меня бомбит. Бомбит, конечно же, от похоти. В сироп удовольствия превратилась моя кровь. Она гонит по венам дурман. Пульсация в промежности столь сильна, что я уверена, Ян видит эти сокращения. Трогает большим пальцем вход во влагалище. Слегка надавливает, я будто одуревшая, стону.
Снова шлепает меня по ягодицам.
И после этого удара я не выдерживаю.
– Коснись меня, пожалуйста! – выкрикиваю с мольбой, которую просто невозможно утаить. – Я хочу… Хочу тебя… Я-я-ян…
Не успевает мое сердце взять очередную высоту, как Нечаев прижимает ладонь именно туда, где мне так отчаянно нужно.
Вот теперь реально похрен, что я собой сейчас представляю и как выгляжу.
Я подавлена искушением. Порабощена вожделением. Покорена титановым зверем.
– Зая, зая… – выдыхает он порочно, когда я, извиваясь, толкаюсь навстречу его руке, чтобы усилить давление на пылающую плоть. – Хорошая девочка, – бархатный голос Нечаева накрывает нежностью, с которой я неспособна справиться.
– Продолжай, продолжай… – скулю, выпрашивая еще и еще.
Он гладит там, где сосредоточено мое желание – по бисеринке распухшего и пульсирующего клитора. Гладит ласково, будто зверька по холке, хоть и понимает, что в этой Зае сейчас бес заточён.
– Ты моя сладкая, вкусная, – это Нечаев выдает, скользя между моими складочками языком.
Мое тело замирает в шоке. В шоке дичайшего наслаждения.
Рот распахнут. Глаза закатываются. Ресницы трепещут, пока в кайфе заторможенно двигаются веки.
Кусаю губы и стону… Подмахиваю. Похрен.
Разбиваю пространство отрывистыми вздохами.
И вдруг все прекращается. Язык, губы, пальцы – все исчезает, оставляя в моей плоти нестерпимую боль сладострастия. Но замена приходит наидостойнейшая – горячий член Нечаева. Ради того, чтобы ощутить его внутри себя, я, как ни страшно, готова на самые крайние меры. Абсолютно на все.
Ян не входит. Взбив дубиной пенящуюся влагу у меня между ног, наваливается на мою спину, чтобы укусить за ухо и обласкать его языком.
Чувствую, как Нечаев сдерживается… Как его разрывает от страсти.
И вдруг он спрашивает:
– Мне надевать презерватив?
Пока выдыхает этот вопрос, мощная грудная клетка в очевидном для нас обоих волнении двигается столь яростно, что меня критически жестко прижимает к матрасу.
Не могу понять, что произойдет раньше: треснут мои ребра, или я все же задохнусь?
Паника накрывает волной с головой. Умом ее не остановить. Это инстинкты, которые разрываются между страхом смерти и желанием этой запредельной близости. Других задач в моем организме сейчас нет. Диспетчер беден и скуп.
Нечаев приподнимается. Я вдыхаю. Лопатками его грудь задеваю. Липнем, словно не потом покрыты, а адски возбуждающим эротическим маслом. Здравых мыслей в моем мозгу не прибавляется.
– Я не знаю… – выдаю я растерянно, потому как понимаю, что дело не просто в контрацепции. Он выражает нечто более важное. Но изначально, конечно же, выведывает у меня. – Что, если я забеременею? – едва слышно шепчу. Боже… Я даже не помню, какой у меня день цикла. – Есть такая вероятность.
Между слов другие вопросы.