Тяжкие преступления
Шрифт:
Странно, но у нее была необоримая уверенность, что эта ее ночная прогулка на машине с двумя мальчишками каким-то образом изменила ее.
Она не знала, что это за изменения. Пока не знала.
В три часа ночи Тайлер спустился в гостиную, разбудил ее и сказал, что только что был какой-то почти оскорбительный звонок, и потребовал объяснить, что все это значит.
— Я думал, что ты с Мадлен в «Арт-клубе».
— После спектакля мы зашли к ней немного выпить. Я ехала домой и остановилась у светофора. Вдруг двое мальчишек запрыгнули в машину и заставили везти их по
Тайлер моргнул два раза подряд.
— Господи, какая же это отвратительная улица! — продолжала Нэнси. — Я хотела сразу же тебе все рассказать, когда добралась до дому, но ты не проснулся.
Он вспыхнул.
— Нэнси, ради Бога! Я ведь не нарочно. Я принял снотворное.
— Один из них угрожал мне ножом.
— А?…
— Нет. Они даже и не пытались.
Ее любящий муж кивнул так, как будто было совершенно естественно, что никто не покусился на ее женское достоинство.
— А они тебя не ограбили?
— Конечно, ограбили! Было бы слишком странно, если бы им были одинаково безразличны и секс и деньги.
— Извини, милая. Я несколько растерялся. Они отняли у тебя кредитные карточки?
— Да, и чековую книжку тоже.
— А на чеках — твой адрес и телефон.
— Наш, Тайлер.
— Конечно, конечно, наш.
— Я устала и пойду спать.
— Нет, сейчас мы должны позвонить в полицию.
— Зачем?
— Но тебя же похитили?
— Но ничего же не случилось, Тайлер! И я слишком расстроена, чтобы отвечать на вопросы полицейских.
Тайлер открыл было рот, чтобы возразить, но Нэнси его опередила:
— И еще я сейчас много выпила. В общем-то, я почти пьяна.
Тайлер проверил, сколько осталось в бутылке виски, и вздохнул.
Утром они завтракали в молчании. Тайлер допил вторую чашку кофе, подошел к висевшей в кухне трубке радиотелефона и позвонил в полицию.
— Зря ты это делаешь, Тайлер. Правда зря, — сказала Нэнси.
Он посмотрел на часы и проговорил в трубку: «Да, это срочно». Потом, помолчав немного, назвал свое и ее имя, их домашний адрес. После еще одной короткой паузы он с необыкновенной точностью описал, что произошло с Нэнси прошлой ночью. Повесив трубку, он сказал ей:
— Сегодня же утром они приедут, — и с улыбкой добавил: — Извини, у меня очень важная встреча с представителями «Мицубиси», а то я бы непременно остался дома, чтобы помочь тебе. Но ты же знаешь, стоит мне пропустить встречу, и, в смысле бизнеса, я — мертвец.
Нэнси ответила, что она понимает, все понимает.
Два полицейских приехали в машине, на которой не было надписи «Полиция». Они представились следователями по делам, связанным с убийствами, и объяснили, что приехали по вызову к ней только потому, что в китайском квартале, неподалеку от того места, где с Нэнси случилась эта неприятность, в тот же день было совершено убийство и они пытаются выйти на след. Они явно не были в восторге от того, что им пришлось сюда приехать. Один из них, назвавшийся Эдди Оруэллом, напомнил Нэнси знаменитого Арнольда Шварценеггера. Тайлер не увлекался кино, но когда он работал допоздна, она брала напрокат какой-нибудь фильм, готовила
Оруэлл был не так высок ростом, как Шварценеггер, а телосложение было похожим — как перевернутая пирамида. Кроме того, он так же мучительно медленно говорил — словно это давалось ему с болью. Он спросил у Нэнси, где ее муж, на что она ответила, что с Тайлером можно связаться, позвонив ему в офис, но у него запланирована встреча с важными людьми из Токио, а значит, ему будет не слишком приятно, если его оторвут от дел.
Напарник Оруэлла, Ферли Спирс, совсем не понравился Нэнси. Он вошел в дом, даже не потрудившись вытереть ноги, в грязно-коричневой шляпе, которую явно не собирался снимать. А в довершение всего, хотя и перечисленного было предостаточно, он все время рыскал взглядом по гостиной, как будто присматривая среди вещей что-нибудь такое, что могло бы поместиться у него в кармане.
Полицейские сочли случившееся с ней незначительным происшествием. Говорил в основном Оруэлл. Он спросил, в котором часу на нее напали, где она была перед этим и с кем. Нэнси дала ему адрес и телефон Мадлен. Тогда Оруэлл попросил ее подробно описать преступников, и ей пришлось ответить на тысячу вопросов: как они выглядели и что говорили… Она сама удивилась, как хорошо все помнила.
Записывая показания в блокнот, Оруэлл время от времени хмыкал.
Когда Нэнси сказала, что у нее украли чековую книжку, он велел сообщить об этом в банк.
— Да, я уже это сделала. Муж посоветовал.
— А, ну тогда… — протянул Оруэлл. Вид у него был раздраженный, как будто он не понимал, зачем она отнимает у него время, если они сами уже обо всем позаботились.
— Я боюсь, что они могут теперь прийти сюда, — сказала Нэнси.
— Да? — Оруэлл нахмурился и произнес это «да?» таким тоном, как будто ее опасение было начисто лишено смысла.
Нэнси вспыхнула.
— Не было ли каких-нибудь оскорбительных звонков? — спросил Спирс.
— Нет, не было. — «Почти оскорбительный» — сказал ей ночью Тайлер. Это, в сущности, одно и то же. Почему она сделала из этого тайну?
— А камин работает? — сказал Спирс.
— Да, конечно.
— У вас здесь холодновато. Может, включите?
Нэнси зажгла газ.
— Вы включили на полную мощность?
— Да.
Спирс недоверчиво кивнул, подошел поближе к огню, стянув черные кожаные перчатки на кроличьем меху, протянул руки к камину. Глаза у него лихорадочно блестели, а кожа имела какой-то нездоровый оттенок. Может, он болен? Только бы не чем-нибудь заразным!
Оруэлл задал ей еще несколько вопросов, но они показались Нэнси никак не связанными с тем, что случилось. Он спросил, какая обувь была на преступниках. Она не помнила. Может быть, ковбойские сапоги? Нэнси пожала плечами. Она понятия не имела, какие на них были сапоги.
Она спросила, не надо ли ей приехать в департамент и посмотреть фотографии преступников.
— Да, конечно, — без особого энтузиазма ответил Оруэлл, — мы позвоним, когда вам приехать. — Он отогнул манжету и посмотрел на часы.