У царских врат
Шрифт:
Фру Карено тихо вошла во время послдней рчи и остановилась у дверей въ кухню.
Карено, смотритъ поперемнно то на жену, то на дверь, въ которую вышелъ Іервенъ. Ты поняла, что онъ говорилъ?
Фру Карено. Я слышала, что вы громко спорите.
Kapено. Онъ мн грозитъ!
Фру Карено. Зачмъ онъ приходилъ?
Карено. Съ Іервеномъ что-то неладно. Я его больше не узнаю; въ немъ пропало все самое лучшее. Господи, онъ стоялъ здсь и грозилъ мн! Карстенъ Іервенъ… мн! Ну, нечего объ этомъ больше говорить. Онъ сказалъ послднее прости и больше не вернется.
Фру Карено. Онъ просилъ помочь ему
Карено. Да, но я не могъ ему помочь… Ты чистила перчатки? Я слышу, отъ тебя пахнетъ бензиномъ.
Фру Карено. Онъ сказалъ, что ты ему все разбилъ.
Карено. Да; это слишкомъ отвратительно. Я не хочу о немъ думать… Ты запылилась, Элина, постой-ка. Смахиваетъ пыль съ ея плеча.
Фру Карено, позволяя ему это. Ты могъ ему помочь — и не сдлалъ этого?
Карено. Да. Я не хотлъ… Постой, еще волосъ.
Фру Карено. Ничего. Идетъ къ столу.
Карено идетъ за ней. Я хотлъ снять волосокъ.
Фру Карено. Ахъ, Господи, да оставь его. Смахиваетъ сама волосокъ, садится и шьетъ.
Карено. Ты находишь красивыми двубортные сюртуки, Элина? Мой — однобортный, но это мн больше нравится.
Фру Карено. Ты сегодня совсмъ не можешь работать, Иваръ?
Карено. Нтъ; у меня маленькій застой въ работ. Мн ничего не хочется длать, только болтать съ тобой. Со мной еще никогда этого не было. Все время болтать и ничего не длать. Но сегодня ночью я, вроятно, опять буду работать… Впрочемъ, если ты скажешь, — я опять попробую, пойду въ садъ и попробую. Идетъ къ двери веранды. Почему ты не хотла, чтобы я снялъ волосъ отъ твоего платья, Элина?
Фру Карено, невольно улыбаясь. Ты все еще объ этомъ думаешь!
Карено, тоже улыбаясь. Да. Мн бы очень хотлось видть, мой ли это волосъ.
Фру Карено. Вроятно.
Карено. Онъ былъ свтле моихъ волосъ.
Фру Карено. Такъ это былъ мой волосъ.
Карено. Нтъ, онъ былъ темне твоихъ.
Фру Карено становится внимательна и нервно чиститъ себя.
Карено. Онъ былъ русый. Смотритъ на нее. Такого цвта, какъ волосы Ингеборгъ.
Фру Карено быстро. Да; значитъ — это былъ волосъ Ингеборгъ.
Карено. Да, вроятно.
Фру Карено. Можно подумать, что мы дти. Мы разсуждали безъ конца о волоск Ингеборгъ.
Карено чистосердечно. Дорогая Элина, я тебя такъ люблю; мн такъ хочется говорить съ тобой, найти что-нибудь, о чемъ говорить съ тобой. Но за послдніе дни ты такъ измнилась, и это наводитъ меня на многія думы. Я не думалъ, что это волосъ Ингеборгъ. Ну, да разъ ты говоришь, такъ это ея, но я думалъ совсмъ другое.
Слышенъ стукъ калитки.
Фру Карено. Полно, не отдавайся разнымъ мыслямъ. Попробуй лучше опять пойти въ садъ поработать.
Карено. Почему ты это говоришь?
Фру Карено. Почему я это говорю?
Kapено. Ты кого-нибудь ждешь?
Фру Карено. Ты же самъ слышишь, какъ хлопаетъ калитка, когда кто-нибудь входитъ.
Карено. Да, мн показалось, что она стукнула.
Фру Карено. Такъ подожди и погляди, кто это.
Карено искренно. О нтъ, Элина, я этого не сдлаю; я не потому остаюсь здсь. Я пойду въ садъ и постараюсь работать. Я лучше всего себя чувствую, когда работаю. Отворяетъ дверь на веранду.
Ингеборгъ входитъ съ пакетомъ и письмомъ, передаетъ ихъ Карено. Вотъ, пожалуйста. Уходитъ.
Карено. Это мн? Отъ издателя. Распечатываетъ
Фру Карено. Что онъ отвтилъ?
Карено. Онъ отказываетъ. Вотъ моя книга. "Препровождая рукопись", — пишетъ онъ. Нтъ, онъ не можетъ ее издать; профессоръ Гиллингъ прочелъ ее и сказалъ, что ее надо передлать. Протягиваетъ ей письмо и начинаетъ ходить взадъ и впередъ.
Фру Карено, прочтя письмо. Да, вотъ видишь!
Карено. Онъ ясно пишетъ, что профессоръ Гиллингъ не могъ допустить напечатанія этой рукописи, прежде чмъ она не будетъ основательно пересмотрна.
Фру Карено. Да, я вижу.
Карено беретъ письмо. "Препровождая пакетъ съ рукописью", пишетъ онъ. Точно я накропалъ драму или стихи! Бросаетъ письмо на столъ и идетъ. Ну, такъ я попытаюсь издать ее въ Германіи.
Фру Карено. А ты не думаешь что и тамъ ее придется передлать?
Карено. Нтъ; моя рука покупаетъ перчатку по своей мрк; профессоръ Гиллингъ не иметъ тамъ никакой власти. Мы живемъ въ эпоху личности, и я это… Посмотри, вотъ то письмо, котораго я такъ ждалъ. Вотъ оно пришло. Ахъ, да…
Фру Карено встаетъ, кладетъ платье и осматриваетъ его.
Карено. Оно готово?
Фру Карено. Да. Осталось только выгладить.
Карено, волнуясь. Господи Боже мой, какъ одиноко я стою! Но я добьюсь своего, Элина. На свт были люди съ боле крайними взглядами чмъ мои, и когда-нибудь настанетъ время, что меня поймутъ. Передлать! Что я долженъ передлать? Я долженъ говорить "да" тамъ, гд я теперь говорю "нтъ"? Развертываетъ пакетъ и, продолжая говорить, вынимаетъ тетрадь за тетрадью. Смотри, все это — о господств большинства, и я ниспровергаю его. Это ученіе для англичанъ, пишу я, евангеліе, которое предлагается на рынк, проповдуется на лондонскихъ докахъ, о томъ, какъ привести посредственность къ власти и праву. Вотъ это — о сопротивленіи, это — о ненависти, это о мести — этическія силы, которыя теперь въ упадк. Обо всемъ этомъ я писалъ. Нтъ, слушай немного внимательне, Элина, — и ты поймешь. Это вотъ — о вчномъ мир. Все находятъ, что вчный миръ былъ бы прекрасною вещью, а я говорю, что это — ученіе, достойное телячьяго мозга, который его выдумалъ. Да. Я осмиваю вчный миръ изъ-за его наглаго пренебреженія къ гордости. Пустъ придетъ война; нечего заботиться о томъ, чтобы сохранить столько-то и столько-то жизней, потому что источникъ жизни бездоненъ и неистощимъ; важно только, чтобы люди бодро шли впередъ. Смотри, вотъ это — главная статья, о либерализм. Я не щажу либерализма, я нападаю на него отъ глубины души. Но этого не понимаютъ. Англичане и профессоръ Гиллингъ — это либералы, а я не либералъ, и одно только это и понимаютъ. Я не врю въ либерализмъ, я не врю въ выборы, я не врю въ народное представительство. Все это я и высказалъ. Читаетъ. "Этотъ либерализмъ, который ввелъ снова старый неестественный обманъ, будто толпа людей въ два локтя вышиной можетъ сама выбрать себ вождя въ три локтя вышиной…" Ты сама понимаешь, такъ постоянно длается… Если бы я пересмотрлъ мою работу, я долженъ былъ бы написать прямо противоположное тому, что я говорю. Смотри! Вотъ это заключеніе. Здсь, на этихъ развалинахъ, я возвелъ новое зданіе, гордый замокъ, Элина. Я самъ отмстилъ за себя. Я врю въ прирожденнаго властелина, въ деспота по природ, въ повелителя, въ того, кто не выбирается, но самъ становится вождемъ кочующихъ племенъ этой земли. Я врю и надюсь только на одно, — на возвращеніе величайшаго террориста, квинтъэссенціи человка, Цезаря… Посмотри, сколько я работалъ надъ этимъ. Съ порывомъ чувства. Все это написано кровью моего сердца, Элина.