У Черных рыцарей
Шрифт:
На этом же банкете Альфреда арестовали.
— Арестовали? — удивился Фред.
— Да… А причиной было вот что: когда корабли немецкого военного флота, руководствуясь только что полученной картой минных полей, двинулись через Ирбенский пролив, чтобы пройти в залив, многие суда подорвались на минах именно в тех местах, где на карте их не было… Затонул даже крейсер «Вильгельм».
Альфреда Бенсберга судил военный суд. Где и когда его будут судить, знало лишь трое или четверо доверенных лиц. Однако в день первого заседания суда на имя председателя
«Господин председатель! В гибели третьей имперской немецкой эскадры в водах Ирбенского пролива виновен не разведчик Альфред фон Бенсберг, известный под кличкой „Клюг“, а немецкий генштаб, который игнорировал наличие русской контрразведки, когда планировал операцию. Это послужит вам уроком в дальнейшем. Я буду очень огорчена, если моего коллегу и хорошо воспитанного человека Альфреда фон Бенсберга незаслуженно сурово покарают. Он изо всех сил стремился выполнить задание. Елена Дмитриевна».
Воронов налил одну за другой две рюмки и жадно выпил.
— Капитаном второго ранга были вы, генерал? спросил Фред.
С минуту Воронов осоловело глядел на собеседника
— Я этого не говорил… А вообще…
Были когда-то и мы рысаками И кучеров мы имели лихих..
неожиданно свежим для своих лет голосом пропел Воронов. — Понимаете, я того… перебрал. Когда шёл к вам, уже клюкнул. И у этого стола перехватил маленько… Стар становлюсь. Пьянею…
— Это в ваши годы опасно!
— Опасно? Да меня ещё кувалдой не добьёшь. И службе не вредит. Проверяли. Поили как быка. Дрессировка старого разведчика выручает. Ни одного секрета не выдал! Потому и держат… Выдумщик я… И эту историю с вашим полётом в Мадрид выдумал… О, кажется, меня порядком разбирает… Послушайте, Фред! Дайте я вас поцелую… Не хотите? А действительно, кому нужны мои поцелуи?.. Старый одинокий ворон без гнезда! Служу, кому угодно — кто больше даст…
Воронов схватил салфетку, заученно ловким движением перебросил её через левую руку.
— Чего изволите? — изогнувшись, с лакейской угодливостью спросил он.
И тотчас выпрямился.
— Фред! Не сердитесь!.. Хотя… Какой вы Фред! Такой же, как я Воронов… Но кто я на самом деле, никогда не догадаетесь. Не хочу позорить род… Может, перед смертью скажу. Вы в Сибири жили? Люблю Сибирь. Ох, как люблю! Простор! Ширь! Гуляй душа без кунтуша!
Воронов оборвал разговор, силясь что-то припомнить, потёр пальцами морщины на лбу, словно разглаживая их, и махнул рукой.
— Послушайте, дружище! Я не такой уж беспамятный. Я помню… Все хорошо помню. Шеф поручил мне рассказать вам о школе, о её задачах и прочей петрушке. Но я напился… В другой раз прокручу эту шарманку. Воткните этого шпиона, — Воронов ткнул пальцем в сторону домофона, — и скажите тридцать пятому, чтобы забирал отсюда тело старого ворона… А когда меня волочить будут, пойте: «Ныне отпущаюши раба твоего, владыко!»
Фред позвонил.
Воронов ещё что-то бормотал, порывался куда-то идти,
А Фред, отодвинув недоеденный завтрак, подошёл к окну и долго глядел в сад. На голубом небе ни пятнышка. Но перед глазами Фреда маячили два тёмных крыла. Казалось, это кружит и кружит в поисках пристанища большая чёрная птица.
ОТКРОВЕННЫЙ РАЗГОВОР
— Скажите, герр Нунке, для чего вы привезли меня сюда? На кой чёрт я вам нужен? Именно я, Генрих фон Гольдринг? Отбросим на минутку опостылевшую мне фамилию, на которую я должен откликаться. Кстати говоря, выбирая мне имя, вы не проявили особой изобретательности и вкуса. Смешно, но эта мелочь, да, мелочь, по сравнению со всем остальным, тоже раздражает меня. Словно натянули на меня карнавальный наряд эдакого среднего дурачка… — Фред смял только что зажжённую сигарету и швырнул её в пепельницу. — Предупреждаю, я не привык в роли безмолвной пешки, которую хитроумные игроки двигают по шахматной доске.
Нунке укоризненно покачал головой.
— Пфе, барон, я вас не узнаю! Проявить столько выдержки после появления здесь, обмануть самого профессора… Хотелось бы мне рассказать ему кое-что, а потом взглянуть на его рожу! И вот, доплыть почти до самого берега и вдруг уже на мелком месте утратить спокойствие! Или это новая симуляция, а? Чтобы уклониться от принятия решения, от борьбы? Я знаю многих офицеров вермахта, которые после поражения из волков превратились в побитых псов, поджавших хвосты.
— Я не побитый пёс, но и не из тех, кто держит хвост трубой.
— Тогда я должен себя поздравить. Ибо нам вредны как первые, так и вторые. Может быть, вторые даже больше — они привлекают к себе внимание.
— Вам не кажется, что я уже давно постиг эти азбучные истины и что задерживаться на них не стоит? Может быть, вы объясните, к какому именно берегу я приплыл? Только конкретно, без обобщений. Прежде всего меня интересует то, что непосредственно касается моей особы.
— А я и зашёл к вам, чтобы поговорить о вашей дальнейшей судьбе. — Нунке поудобнее расположился в кресле, давая понять, что разговор будет длинный. Вы уже составили представление о нашем заведении?
— Ни малейшего. Конечно, я говорю не об общей направленности школы, а о структуре, конкретных заданиях. После милой прогулки за документами мне показалось, что я кое в чём разобрался, но с тех пор прошла неделя, а я всё ещё в каком-то неведении, даже более того — нахожусь на положении полуузника.
— То есть?
— Теперь дверь моего бокса не запирают, но, когда я хотел выйти в сад, часовой не выпустил меня, сославшись на какой-то список, в котором нет моей фамилии.
— То, что с вами все ещё обращаются, как с новичком, сознаюсь, для меня новость. Нераспорядительность Шлитсена, не более. Сегодня же, нет, сейчас же исправлю досадную ошибку.