У черты заката. Ступи за ограду
Шрифт:
— А что же вы тогда тут делаете? — изумился курчавый.
— Я попала случайно — просто хотела посмотреть. Я проходила мимо! Потом я немного подралась, и меня поймали.
— А-а, — усмехнулся курчавый, — любительница острых ощущений. Ну, острые ощущения вам гарантированы, будьте спокойны. Это вас ударил этот болван?
— Он не ударил, только подтолкнул… совсем не больно. А почему вы думаете…
— Увидите, — сказал курчавый таким зловещим тоном, что Беба похолодела. — После выхода на свободу вам несомненно понадобится медицинская помощь, сеньорита. Хотите мой адрес? Диплом будет у меня через месяц, я на последнем.
— П-почему понадобится? — заикаясь от страха, спросила Беба.
— Потому что в лучшем случае вы отделаетесь ушибами и вывихами, а в худшем… Ну, в худшем могут быть переломы конечностей, различного рода травмы, повреждения внутренних органов, сотрясение мозга, кровоизлияния и так далее. Так или иначе, без моей помощи вам не обойтись, поэтому запишите мое имя — Эрменехильдо Ларральде. Найти меня можно в госпитале Роусон, домашней практики у меня пока нет. Вас я по знакомству приму без очереди.
— Вы шутите, сеньор Ларральде, — с надеждой сказала Беба.
— Думайте так для собственного успокоения. Ребята, у кого есть закурить?
Кто-то перебросил ему сигарету, Ларральде ловко поймал ее на лету и щелкнул зажигалкой.
— Курить запрещено! — крикнул сидящий на заднем борту полицейский.
— Запретный плод сладок, мой генерал, — ответил Ларральде, со вкусом затягиваясь. — Простите, сеньорита, не подумал вам предложить. Вы курите?
— Сейчас не хочу, спасибо, — убитым тоном отозвалась Беба.
— Напрасно, от переломов конечностей ваше послушание все равно не спасет. Знаете, какие бывают переломы? Самые плохие — это открытые.
— Ах, идите вы…
— Вас могут подвергнуть пытке электрическим током, — не унимался Ларральде. — Знаете, как это делается? Вас разденут, положат на оцинкованный стол, пристегнут руки и ноги специальными ремешками и будут прикладывать электроды к чувствительным частям тела. Ощущение острое, поверьте.
— Послушайте, хватит вам! Все это очень остроумно, но у меня нет настроения смеяться.
— А кто вам предлагает смеяться? Плакать надо, сеньорита, плакать. Вы умеете плакать по заказу? У меня была любовница — скромности ради не будем называть ее по имени, но вы, несомненно, не раз видели ее на экране, — так вот она изумительно умела плакать по заказу. Вот такие слезины, не поверите. Вообще, фантастическая женщина, тигрица. Фигура! Темперамент!
— Почему же вы с ней расстались? — насмешливо спросила Беба.
— Именно из-за ее темперамента. Она приревновала меня к дочери одного миллионера — не будем уточнять, кого именно, — и покушалась на мою жизнь. Однажды ночью вдруг пытается ударить меня толедским кинжалом. Представляете? Но я перехватываю ее руку — гоп! — и говорю: «Дорогая, расстанемся без вмешательства полиции». Кинжал она мне оставила, я потом потрошил им трупы в анатомичке.
— Врете, — вздохнула Беба. — В тюрьме чем-нибудь кормят?
— О, в Дэвото кормят отлично. Русская икра, шампанское и так далее. Сейчас увидите сами, мы, кажется, уже подъезжаем. Если не ошибаюсь… Да, асфальт уже кончился, слишком уж трясет. Через пять минут будем дома.
— Похоже, что эту дорогу вы знаете с закрытыми глазами, — съязвила Беба.
— Еще бы! Минимум раз в семестр я путешествую по ней на казенный счет.
— И вам хватает времени на звезд экрана и на потрошение трупов?
— Сеньорита, я давно не занимаюсь ни тем, ни другим, — с достоинством ответил Ларральде. — На последних курсах мы потрошим не трупы, а живых людей.
— Верно, вы же скоро кончаете. Кстати, разве сейчас не каникулы? — спросила Беба.
— Вообще да, но в этом году мы задержались. Университет ведь бастовал весной два месяца — весь август и сентябрь, поэтому сессии были отложены.
— А из-за чего бастовали?
— Не хотели нового министра просвещения…
Машина сбавила ход. Потом она остановилась, полицейский спрыгнул наружу, и задний борт с грохотом откинулся. Студенты загалдели и стали прыгать на землю. Ларральде церемонно поклонился:
— Ну, рад был с вами познакомиться, сеньорита…
— Монтеро.
— Очень рад, сеньорита Монтеро. Жаль, что уже приходится расставаться, но это ненадолго.
Полицейский заколотил резиновой палкой по борту:
— Живее, живее! Вы что, ночевать здесь собрались?
— Потише, мой генерал, — соскочив на землю, сказал Ларральде, — вы разговариваете с представителями медицины. Рано или поздно ваша жизнь окажется в наших руках. Разрешите вам помочь…
Он подхватил Бебу за талию и осторожно опустил на землю.
— Где же мы с вами встретимся? Надеюсь, что через неделю мы все будем на свободе.
— Вы считаете, что это необходимо — встречаться? — лукаво спросила Беба, искоса глянув на него из-под ресниц.
Ларральде, отбросив свой самоуверенный вид записного балагура, добродушно улыбнулся:
— Ну почему… Я просто думал… раз уж мы познакомились в таких обстоятельствах…
Полицейский оттеснил Бебу в сторону.
— Сеньорита, это вам не клуб, здесь разговаривать нельзя! Отойдите к другим девушкам, сейчас за вами придут. Эй, кто там еще в машине — живее на землю!
— Так как же? — быстро спросил Ларральде.
Беба улыбнулась и пожала плечами. Отойдя на несколько шагов, она обернулась и бросила:
— Мой телефон — шестьдесят четыре, двадцать шесть, одиннадцать.
— Я кому сказал, сеньорита! — рявкнул полицейский.
— А я что говорю? — огрызнулась Беба и пошла к группе девушек, небрежно размахивая сумкой.
Тотчас же к ним подошла женщина в сером халате и велела идти за собой. У Бебы опять сжалось сердце; она обвела взглядом ряды зарешеченных окон, потом оглянулась на Ларральде и заставила себя улыбнуться и помахать рукой.