У каждого свой путь.Тетралогия
Шрифт:
— Очень надеемся встретиться с вами еще раз, Искандер! Познакомить с вами родителей. Постарайтесь выжить.
Степанова вздохнула:
— У нас русских, говорят — а это уж как Бог на душу положит! Прощайте, ребята! Больше в такие переделки не попадайте.
Незадачливые агитаторы уехали. Марина собиралась вернуться в палатку и отдохнуть, когда к ней подошли двое сержантов. Один грубо схватил за плечо, слегка толкнув:
— Рядовой, почему в маске? Немедленно снять!
— Очки дай примерить!
Второй протянул руку и… оказался на земле, носом в грязи. Первый лег на него. Два тела образовали крест, а Маринкина нога коленом уперлась между лопаток верхнему. Руки в перчатках фиксировали подбородки сержантов, заломив им обоим головы. Оба поняли, что одно движение и этот странный тип свернет им шеи. Женщина прошипела:
— Еще раз руку протянете к моей маске или очкам, разговаривать сможете только в госпитале. Я вам, козлам, не подчиненный. А вот вы подчиняться мне будете!
Убрала ногу и дав пинка нижнему для острастки, рявкнула:
— Встать! — Сержанты вскочили, испуганно вытаращив глаза. Они уже поняли, что нарвались на неприятности. Этот рядовой явно был не простой пташкой. Последовала новая команда: — Лечь! — Они послушно растянулись в распустившейся от солнца грязи. Снова последовало: — Встать! Лечь!
От палатки удивленно смотрел капитан Силаев. Из других палаток выглядывали стриженые головы и искренне радовались чужой беде. Эти двое надоели всем. Они придирались к любой мелочи и умели крепко задеть. Когда сержанты окончательно пропитались грязью, покрылись потом и стали красными, как вареные раки, Маринка скомандовала:
— Марш отсюда, салаги! Командиру доложить, что вас гонял за хамство рядовой спецназа, остановившийся в палатке вместе с капитаном Силаевым. Я проверю.
Сержанты дружно вскинули грязные руки к вискам:
— Есть доложить командиру!
Пристыжено опустив грязные потные лица, растворились среди палаток, стараясь не глядеть в ухмыляющиеся лица сослуживцев. Оба понимали, что теперь им никто не станет подчиняться беспрекословно после этой взбучки у всех на глазах. Марина подошла к капитану. Как ни в чем не бывало, спросила:
— Место для меня отгорожено?
— Да. Лихо вы их! Не покажете пару приемчиков? Вдруг пригодится?
— Давайте в палатке.
— Там же тесно!
— Места достаточно. Да и не хочется вас по грязи катать. Вы же не глупый пацан.
Силаев пропустил в палатку гостя. Вошел следом. Ноги неожиданно оторвались от земли и капитан брякнулся на пол вниз лицом, не успев ничего предпринять. Рука Искандера крепко перехватила его горло, лишая возможности кричать и грозя сломать шею. Два пальца плотно уперлись в скулы. Вдобавок ко всему острый локоть упирался в правое плечо, лишая способности двигаться, а вторая рука парня задрала вверх его руку, грозя вырвать ее из сустава. Плечо было больно. Марина поняла и отпустила, легко перевернув парня на спину. Черные очки приблизились вплотную:
— У меня были варианты: свернуть вам шею, вырвать кадык, задушить, сломать или вывернуть руку. Прием прост до невозможности. Вставайте! — Протянула руку в перчатке и помогла капитану подняться. Продемонстрировала в замедленном темпе. Потребовала: — Теперь вы!
— Вы так и останетесь в бронежилете?
— Вас это смущает?
Капитан не очень ловко повторил, удивляясь легкому весу Искандера. Тот указал на ошибки и снова превратился в манекен. На третий раз прием получился. Степанова махнула рукой:
— Вполне хватит одного приема. Главное, во время применить! Сейчас пожевать и спать! Помните, вы дали слово!
Он все же задал интересующий вопрос:
— А у вас там, в спецотряде, все такие легонькие?
— Не все. Разные есть, как и в любых частях. Я легкий, но мне это ничуть не мешает. Дерусь не хуже других. Где здесь полевая кухня?
— Давайте котелок, я принесу. Вы, по голосу слышу, полностью вымотались, да еще я тут с приемами…
Марина влезла в полутемный закуток, где стоял ее рюкзак и была установлена походная кровать. Вместо сетки лежала широкая толстая фанера. Возле задней спинки лежали свернутые матрас, тощая подушка, серое одеяло и такое же серое постельное белье. Женщина раскатала матрас и раскинула одеяло сверху, швырнула в изголовье подушку. В палатке было тепло от стоявшей посреди помещения печки, сделанной из небольшой бочки с выведенной в потолок трубой.
Степанова скинула бронежилет и бушлат. Под нижнюю куртку подсунула захваченные из Москвы подплечики из толстого ватина, чтоб казаться пошире в плечах. Затягивать шнур на талии не стала. Наоборот, распустила его на всю ширину, чтоб тонкая талия не бросалась в глаза. Под брюками у нее было поддето нижнее мужское белье и за низ она не боялась. Но как не старалась, из-под куртки все равно выпирала девичья грудь. Тогда Маринка сверху набросила бронежилет. Застегивать не стала. В палатку вошел Силаев. Протянул котелок, удивленно глядя на бронежилет:
— Держите! Да снимите вы его! Чего тяжесть таскать? Здесь не стреляют.
Марина взяла котелок:
— Привычка, к тому же он не тяжелый. Я считаю его обычным жилетом. Спасибо.
Зашла в закуток и задернула брезент наглухо. Стащив маску, с аппетитом принялась за еду. Капитан предложил:
— Искандер, мужики баню истопили. Пойдешь?
— Не плохо бы, но вы знаете мою проблему — никто не должен знать меня в лицо.
— Дело поправимое. Вы моетесь, я сторожу.
— Тогда идет. Кстати, так и не знаю вашего имени…
— Константин Андреевич. Зовите Костя. Мы ведь с вами наверняка одногодки. Хоть лица и не вижу, а голос молодой. Мне двадцать шесть, а вам?
Маринка едва не расхохоталась. Чтобы скрыть напавший смешок, закашлялась. Потом ответила:
— Примерно столько же.
— Давно в “спецах”?
— Не очень.
— Как туда попали? — Маринка промолчала и капитан понял, что спросил не то: — Извините. Просто любопытно. Может, перейдем на “ты”?