У нас в саду жулики (сборник)
Шрифт:
– Хорошо, Екатерина Степановна, хорошо… Вы не волнуйтесь. Теперь буду запирать… Только… как же я закрою на крюк, если мне в четверть пятого выходить… Значит, кого-то будить…
– Конечно, будить… – радостно соглашается Екатерина Степановна. – Ты, Толя, когда уходишь, стучи к нам, не стесняйся… Если меня нет, то Женька… мы закроем…
Женька – значит Евгений Иванович, ее муж. Евгений Иванович работает грузчиком на товарной станции. На пенсию ему еще лет через пять-шесть. А Екатерине Степановне уже вот-вот. Собачка, вместе с которой они переехали, в прошлом году умерла от чумки, и они ездили ее хоронить на родину.
Евгений Иванович каждый день выпивает; еще на работе или сразу после смены. И приходит уже косой.
Недавно он смастерил к тамбуру замок и дал один ключ мне. А раньше, при Клавдии Ивановне, тамбур не закрывался. И теперь, когда Екатерины Степановны нет дома, мне никак не попасть в комнату: у Евгения Ивановича привычка, прежде чем лечь спать, в любое время дня запираться на все запоры. Если бы Евгений Иванович запирал тамбур только на ключ, то я бы не возражал и брал бы ключ с собой, даже на кухню – как Варвара Алексеевна. Но к замку он добавил еще задвижку и ни на какой сигнал (стук или звонок) не реагирует. Остается только ломать дверь. Или сидеть в комнате, не вылезая.
При Клавдии Ивановне одна половина шкафа в тамбуре принадлежала мне. А сейчас почти всю мою половину заняла Екатерина Степановна. Но я и не протестую: почему бы не сделать человеку приятное? У меня теперь только одна полка, куда я складываю «Советский спорт», а по средам – «Литературку» и по воскресеньям – «Футбол-Хоккей». Екатерина Степановна говорит, что пригодится. Во время ремонта.
На полках у Екатерины Степановны аккуратно сложены тряпки, а также старая обувь. И пустые трехлитровые банки. А в мои газеты Евгений Иванович обычно прячет бутылку вермута. Чтобы Екатерина Степановна не попутала.
Иногда супружеская пара свои разговоры густо пересыпает матом. Но только в пределах комнаты и при закрытых дверях. А вообще-то они люди тихие.
Я защелкиваюсь на задвижку и опять возвращаюсь к столу.Концерта не будет
Не прошло и недели, как Екатерина Степановна принесла мне на подпись бумагу. Причем рассказала такую подробность.
Оказывается, суд, который в конце концов по делу Танюшки все-таки состоялся, дважды переносили. По уважительной причине. Оба раза дядя Вася был бухой и плохо держался на ногах. За ним ведь последнее слово. А зал уже полный.
Вспоминается случай, который я слышал про одного известного барда. Барда пригласили на концерт во Дворец культуры. Уже продали билеты, и о выступлении знаменитости было сообщено по радио. В рекламной передаче. И когда подняли занавес, бард выполз на сцену и, вместо того чтобы петь, заплетающимся языком объявил, что концерта не будет. Не знаю, может, это и анекдот, но очень похоже на правду.
Бумага, которую мне принесла Екатерина Степановна, гласила:
Начальнику УВД Смольнинского
р-на г. Ленинграда от жильцов,
проживающих по Невскому
проспекту д. 134 кв. 14.12.1978 г. в Смольнинском районном Нарсуде рассматривалось дело нашего соседа Васильева Василия Ниловича. За систематическое пьянство, хулиганское поведение в квартире с жильцами по Невскому пр. д. 134 кв. 1 гр. Васильев В. Н. был признан виновным по ч. 1 ст. 206 УК РСФСР и на основании ст. 44 УК РСФСР ему назначили наказание в виде одного года условно с испытательным сроком два года.
После окончания суда гр. Васильев систематически продолжает пьянствовать и хулиганить, угрожает жизнью соседям, оскорбляет всех нецензурной бранью, нарушает покой своей оглушительной музыкой, и все это происходит при малолетних детях, которые проживают в квартире.
16 декабря 1978 г. на почве хулиганских действий в пьяном виде гр. Васильев был отправлен в органы милиции с двумя заявлениями:
Когда же будет наказан такой пьяница, не полезный обществу человек? До каких пор мы в такой большой населенной квартире должны мучиться днем и ночью с одним хулиганом? Считаем, что Васильев должен быть привлечен к уголовной ответственности, учитывая испытательный срок.
Убедительно просим Вашего вмешательства.
19.12.1978 г.
Подписи жильцов квартиры.Жених из плаванья
Посередине ночи в мою комнату раздается звонок. Я открываю глаза и, протянув руку, зажигаю настольную лампу. Лампа на табуретке. На будильнике без десяти два.
Звонок все не прекращается. Сначала позвонили три раза и подождали. А сейчас уже подряд, без всяких интервалов. Придется все-таки встать.
Я натягиваю тренировочные и, накинув рубаху, выхожу в коридор. Подхожу к двери и раздраженно спрашиваю: «Кто там?!» – Дверь закрыта на крюк.
– Татьяна дома?
Как будто совсем не ночь, а часа два дня. И как-то не очень уверенно, но все равно вызывающе, добавляют:
– Скажите, что жених… из плаванья…
Что-то голос уж больно несолидный. Такое впечатление, что подросток. А Танюшке уже скоро под тридцать.
Я иду по коридору обратно и, остановившись у Танюшкиной двери, стучу.
– Татьяна, ты дома?
Молчание.
– Слышишь? К тебе тут жених. Из плаванья.
За дверью тишина. А с вечера заводили радиолу. К моему стуку присоединяется и звонок. Только теперь непрерывный. Нажали на кнопку и не отпускают.
– Как же… жених… разбежался… – ворчливо роняет соседка, что из комнаты возле поворота на кухню; выходит, что нажимали на все кнопки подряд. – Да дома… – и дергает ручку Танюшкиной двери.
Когда заперто, обычно так не болтается. Значит, защелкнула на задвижку. Тоже дура. Могла бы закрыться и на ключ.
Я возвращаюсь обратно и, откинув крюк, открываю. Ну-ка, что еще за «морской волк»?
Оказывается, двое. Тот, что помельче, судя по голосу, это и есть жених, и правда, совсем салага. Вместо тельняшки с бушлатом – обыкновенная «болонья». На капюшоне капли. На улице дождь. А тот, что посолиднее, уже немолодой и с подбитым глазом. Вид у жениха хотя и цыплячий, но все-таки воинственный. Больно уж не терпится поскорее обнять любимую. После штормовых ночей в океане.
Я говорю:
– Татьяны нет дома. Вы знаете, сколько сейчас времени?
Тот, что жених, безнадежно опускает голову и молчит.
– Пойдем, – говорит тот, что с подбитым глазом, – придешь завтра… – и тянет жениха за рукав.
Но жених упирается. Похоже, его и вправду штормит. Тот, что с подбитым глазом, тоже покачивается.
– Позовите… – опять не совсем уверенно начинает жених и смотрит на меня исподлобья.
Я закрываю дверь и поворачиваюсь. В коридоре уже народ.
– Да ебарь у нее… я сама видела… – ядовито замечает Тамара, та, у которой двое детей и с которой недавно подрался дядя Вася; сам дядя Вася сегодня отсутствует, иначе бы тоже вышел. – Спать не дают…
– Вот проститутка, – негодует Екатерина Степановна, – надо опять писать… – Екатерина Степановна в шлепанцах и в халате. Из щели выглядывает Варвара Алексеевна.
Может, все-таки впустить? И пускай выломает дверь. Подержит Танюшку «за ноги». А когда начнется драка, позвонить в отделение. Заманчиво.
Екатерина Степановна выходит из тамбура и, подойдя к двери вплотную, строго предупреждает:
– Немедленно уходите! Вы слышите? А будете еще звонить, вызовем милицию!
Тишина. Все некоторое время стоят и разочарованно расходятся…