У Никитских ворот. Литературно-художественный альманах №2(2) 2017 г.
Шрифт:
– Вино в самый раз, – снова разлил по стаканам Константин. – В нашем магазине такого нет.
– Посмотрите в окно, – улыбнулась Петровна. – Кое-кто наворожил.
Метель за окном утихла. Из кромешной темноты изредка выплывали на свет большие снежинки и пропадали.
– Пойдем на небо посмотрим? – предложила Петровна. – Вдруг там звезды?
– Вы идите, а я спать, – допил вино агроном. – Завтра на первый автобус надо успеть.
– Я за пальто, – подскочил Алексей.
Он вдруг понял, что самое приятное –
На улице была настоящая зимняя сказка. Под заборами лежали пухлые сугробы, в небе четко рисовались ветки деревьев в густой бахроме, под тяжестью налипшего снега прогибались провода между столбами.
– А где звезды? – запрокинула голову Петровна, споткнулась и ухватилась за руку Алексея.
Он, словно ждал этого, притянул ее к себе и впился долгим поцелуем в сладкие от вина губы.
Это был настоящий поцелуй, хмельной и жадный. Земля уходила из-под ног и уносила парочку в черную воронку космоса.
Петровна что-то промычала. Алексей, не отрываясь от губ, просунул руки в прореху между пуговицами на пальто и крепко обнял ее за талию. Петровна все-таки оттолкнула его и коротко рассмеялась. Их глаза находились на одном уровне, но Алексей не мог поймать ускользающий взгляд Галины.
– Заявление подала, – сказала Петровна.
– Какое заявление?
Он снова потянулся к сладким губам.
– На увольнение, – уперлась руками ему в грудь Петровна. – Уезжаю из Крайска.
Алексей почувствовал, как за шиворот пополз холод. Вселенская стужа снова сковала землю. Алексей не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. В тот самый миг, когда он был готов остаться с Петровной в третьей из столиц навсегда, его отшвырнули в сторону, словно тряпку.
«Шутишь?» – взмолился он про себя.
– Не шучу, – твердо сказала Петровна.
Она отступила на шаг и стала отряхивать снег с мехового воротника.
– И вы здесь не останетесь, – продолжала Петровна. – Директор это тоже понимает, так что не бойтесь.
«Чего я должен бояться?» – мелькнуло в голове.
– Томы Станкевич, – фыркнула Петровна. – Она первая невеста в Крайске, как раз для вас. Но Нина лучше. Правда, вам и она не достанется. На следующий год вы уже будете в Минске.
«Откуда она все знает?» – поразился Алексей.
– Тут и знать нечего, – махнула рукой Петровна. – Идем в гостиницу, холодно.
– А я к вам девочку подселила, – сказала Петровне дежурная, внимательно глядя на Алексея. – Тоже со станции.
– Вот и хорошо, – кивнула Галина. – Вдвоем спать веселее.
Она уходила по коридору гораздо более чужая, чем до сегодняшнего дня. И Алексей понимал, что это безвозвратно.
«На свете есть три столицы – Минск, Логойск и Плещеницы», – вертелся в голове стишок.
Стишок был глуп, но в нем скрывалась вся правда о жизни Алексея.
Меня приняли в Союз писателей, и я стал захаживать в новый Дом литераторов в Минске. Мне нравились просторные холлы, секретарские кабинеты, но особенно буфет, в котором коньяк, водка и бутерброды продавались без ресторанной наценки.
В баре я чаще всего выпивал с сотрудником Литфонда Столяровым. Он не был писателем, но хорошо разбирался в литературе.
– Знаешь, какой самый большой недостаток у современных писателей? – однажды спросил он, опрокинув рюмку.
– Нет, – пожал я плечами.
– Пьют, но не закусывают.
Мы с ним закусывали.
– А я на историческую родину собрался, – вздохнул Столяров.
– Куда? – удивился я.
– В Израиль.
– Ты же Столяров, – еще больше удивился я.
– Столяровым я стал недавно, всего лишь сто лет назад. Деда в первую мировую призвали в царскую армию. Он был выкрест. «Фамилия?» – спрашивает писарь. – «Хаим Лейба Модаль», – отвечает дед. – «Чем занимаешься?» – чешет за ухом писарь. – «Столярничаю». – «Столяров», – записывает писарь. Тогда с этим было просто.
– И сейчас ничего сложного, – согласился я. – Сегодня Гоберман, завтра Алексин.
– Не путай божий дар с яичницей! – строго погрозил мне пальцем Столяров. – А лучше закусывай.
Однажды я заглянул в приемную первого секретаря правления. Секретарши на месте не было.
– Заходи! – появился в дверях хозяин кабинета. – Мне ты как раз и нужен.
Я удивился, но вошел в кабинет. Там был посетитель.
– Вот, знакомься, – представил ему меня первый секретарь. – Новый член нашего Союза. Извини, мне с ним надо поговорить.
Посетитель мельком взглянул на меня, но с места не сдвинулся. Воцарилась тишина.
– Так что, Иван? – наконец заговорил посетитель. – Дашь квартиру или не дашь?
– Антон! – плачущим голосом сказал хозяин. – Я же тебе в прошлом году четырехкомнатную давал!
– Тогда мы с дочкой съезжались. А теперь я развожусь. Пусть подавится. Я согласен на двухкомнатную.
– А что письменники скажут? У них тоже дочки. И разводятся через одного. У него вон вообще квартиры нет, – секретарь кивнул на меня. – Не могу же я давать всем сразу. Подожди немного.
– Да я на эту ведьму смотреть не могу! – плюнул на ковер проситель. – Я тебе так скажу, Иван, не дашь квартиру – пойду на самый верх.
– Не пугай, я и есть самый верх. Будет возможность – выделим. Заявление в жилкомиссию написал?
– Где-то тут… – стал рыться по карманам писатель.
– Вот напиши заявление и отнеси.
Посетитель встал и медленно вышел из кабинета.
– Расплевались! – затер ногой след плевка на ковре секретарь. – Идут и идут – то квартиру, то машину, то дочка замуж вышла. Я что – из кармана достаю эти квартиры?