У Южного полюса
Шрифт:
и поэтому не мог точно определить его местоположение.
Бухта, или водный бассейн, где мы находились, имела в
глубину приблизительно две мили; поперечник ее составлял около
одной мили. Мы продвигались осторожно, установив
постоянное наблюдение из «вороньего гнезда», измеряя глубину с носа
и с кормы. Перед входом в бухту мы определили глубину в 350
саженей; лот принес со дна серо-зеленую глину.
Глубина поразила меня: в 5 милях к северу, на той же^при-
близительно широте, на которой мы находились, Росс
определил глубину от 200 до 300 саженей.
Весь огромный залив2, простирающийся от мыса Адэр на
юг, относительно глубок. Наибольшая глубина, на которую
Россом был опущен лот, не достигший, впрочем, дна, составляла
2700 саженей; это было на 74°40' южной широты и 166° западной
долготы. Поблизости от южнополярного континента измерения
глубины, предпринятые Россом, дали значительно меньшие
цифры. В шести милях от мыса Адэр Росс нашел 330 метров
(179 саженей), в 135 милях от мыса Филипс—360 метров (197
саженей).
Мы плыли на «Южном Кресте» до южной части гавани, где
Барьер возвышался над водой лишь на полтора фута, образуя
нечто вроде моста. Здесь бросили якорь.
Впрочем, мы не были единственными живыми существами
в этих широтах; на ледяном мосту сидел в одиночестве и смотрел
внимательно на нас императорский пингвин (Aptenodytes for-
sterii).
Чем ближе мы подходили к ледяной стене, тем больше он
беспокоился; когда же форштевень судна стукнулся о лед, пин-
гвин бросился в прозрачную зеленую воду. Вскоре он оказался
на другой стороне, где вновь уселся на Барьер, откуда
подозрительно смотрел на нас взглядом таможенного чиновника.
На юго-востоке нам попалось несколько тюленей; все они
оказались принадлежащими к виду Leptonychotes Weddellii.
Вскоре вслед за этим встретилось несколько небольших
пингвинов Адели. Там и сям попадалась нам пара изящных белых
буревестников, однако Заметить их удавалось лишь в тот момент,
когда они опускались к темной воде либо взмывали к осеннему
серому небу; на белом же снегу различить их было нельзя.
Температура воздуха равнялась днем 17-го числа —16° Ц.
Барометр показывал 28,84 дюйма.
Вскоре после того, как мы стали на якорь, спокойная
поверхность воды в бухте начала замерзать. Уже к полудню она
затянулась тонким льдом вплоть до входных ворот в бухту на
севере. Небо было в тучах, и никаких наблюдений мы в этот
день сделать не могли. Я возлагал все надежды на быстрое
прояснение, так как время уходило и с каждым часом риск
возрастал.
С того момента как мы зашли в бухту, я решил изучить
поближе ледяной барьер. Теперь надо было, не откладывая,
использовать время. «Южный Крест», быть может, находился в
самой надежной гавани мира, в тысячах миль от Австралии, у
самой южной границы океана. Но безопасность была только
кажущейся. Малейший каприз стихии, и ледяной барьер мог
сомкнуться вокруг нас, заключив «Южный Крест», как пылинку,
в белый сверкающий саван.
Весь корабль был покрыт льдом, со снастей свисали длинные
ледяные сосульки. Поэтому пришлось после короткого отдыха
поставить большинство матросов на очистку палубы и носа
судна ото льда; остальные матросы деревянными дубинками
сбивали лед с парусов, которые от замерзшей воды стали
неподвижными и твердыми, как металл. Вскоре судно опять было
в полном порядке.
Я решил сделать санную вылазку к югу и изучить по
возможности поверхность Барьера. Это была последняя из
поставленных мною крупных задач.
Усердно занимаясь подготовкой к санному пробегу, я в то же
время чувствовал всю тяжесть лежа шей на мне ответственности.
Мы имели на судне запас продовольствия еще на год. Вряд ли
его хватило бы на больший срок, если только не рассчитывать
на пополнение запаса охотой на тюленей и птиц, рыбной
ловлей. При существующих обстоятельствах я должен был считаться
с реальными фактами, которые вынуждали меня придерживаться
первоначальных планов. Согласно им мы должны были еще
в 1900 году вернуться в Австралию. Поэтому нельзя было терять
ни минуты, если только мы хотели выполнить последнюю
задачу, стоявшую перед нами.
Если нам удастся найти путь к югу по Барьеру, если удастся
преодолеть препятствие, отпугивавшее исследователей на
протяжении 60 лет, если удастся, наконец, доказать возможность
использования самого Барьера для дальнейшего проникновения
в тайны Южного полюса, то тем самым мы откроем новым
исследователям дорогу в места, которые до сих пор были недоступны
для науки. Кроме того, это дало бы мне ключ к пониманию
некоторых интереснейших и важнейших проблем истории
Земли.
Утро следующего дня было ясным и многообещающим. Сани
со снаряжением были наготове. Люди с нетерпением ждали,
кого я выберу в качестве сопровождающих. Я взял с собой