Уайтбол
Шрифт:
Люди. Земляне. Эволюционная верхушка Города, когда-то очень давно запертого на одной-единственной планете. Ни один зверь, как его не корми, не вырастет больше собственной клетки — некуда расти.
— Давно ты последний раз виделся с Мишей? — спросил Ри.
— Давно. В Трех мирах — ни разу. Надо бы повидаться, мы тогда… нехорошо расстались.
— Что такое?
— Понимаешь… с тех пор, как я ушел из вашей группы, мне везде мерещились убийцы. Оттого и решился бежать в космос. У Мишки был постоянно обновляющийся уайтбол. Ясное дело — не сам собой обновлялся… Когда мы пришли туда, Мишка долго не мог сделать тоннель. Ругался, говорил — мол, подыхает мяч, пора «дрова подбрасывать»… И мне вдруг стало страшно. Подумалось: а зачем он меня на самом деле сюда привел?..
— Ну, Миша, вроде, не телепат.
— Какая, на хрен, телепатия, когда у меня все на роже было написано.
— По-моему, ты утрируешь. Но переубеждать не хочу. Сейчас-то он где?
— На Эребе. Завербовался в полевую группу. Бродит в джунглях, иногда наведывается в город. Поначалу пытался клеить губернаторскую жену, потом бросил это гнилое дело. Пьет сильно… В общем, увидишь Арсена — спроси лучше его. Они пришли вместе, воевали вместе. Ты, должно быть, знаешь уже: до нас докатилось эхо террора.
— Между прочим, в каком виде докатилось?
— А-а. Когда появился уайтбол, местные засранцы полезли туда экспериментировать. Я же говорю — ковбои чертовы, море по колено. А родная метрополия начала под шумок резать наших перерожденных… Кстати, вот еще проблема. Тогда террор задавили, а сейчас того и гляди пойдет вторая волна: попробуй, вычисли крыс в таком потоке беженцев.
— Ты какой-то неисправимый пессимист, Вик, — улыбнулся Ри.
— Так откуда взяться оптимизму? Куда не плюнь — везде облом сплошной. Ты вот в свои семьдесят выглядишь на сорок, а я в свои сорок чувствую себя на семьдесят. Где справедливость?..
Примерно в то же время в зону уайтбола на Эребе — единственного уайтбола в Трех мирах — откуда-то из джунглей шагнул человек.
Вообще, пропуск на территорию мяча — дело хлопотное: нужно получить разрешение, заверенное самим губернатором. Но гость не нуждался в пропусках.
Мяч встретил его многочисленными огнями неоновых вывесок — начиная с рекламы «Мальборо», заканчивая шикарными красотками в самых эпатажных позах. Однако почти тут же призрачный мегаполис исчез. Вместо него в нескольких метрах от посетителя прямо из земли выросла ацтекская пирамида. Через минуту развеялась и она…
По скрипучей мостовой бутафорского деревянного городка подкатила самоходная тележка. Из тележки вылез огромный, в рост человека, плюшевый медведь, поклонился и сказал: «Добро пожаловать в наш аквапарк». Гость едва успел выскочить из-под струй тут же возникшего каскадного фонтана…
Затем перед человеком появился широченный пролет гранитной лестницы. Ступенек через двадцать лестница заканчивалась площадкой, на площадке возлежала миниатюрная летающая тарелка. Зеленая почему-то.
Утопая в пушистом ковре, выстелившем ступеньки, гость поднялся наверх. Пнул ногой игрушечный космолет. Тот выпустил крылья, закружился в воздухе, подобно огромной стрекозе, и улетел по своим делам…
Человек остановился посреди площадки и громко сказал в пространство:
— Мы дружили раньше. Помоги мне. Помоги убить разрушителя в себе самом.
Все куда-то исчезло: лестница, бутафорский деревянный городок, причудливые деревья вокруг него… Остался только полупрозрачный образ огромного пустого города, и сквозь дымку его кварталов вдалеке, на границе зоны уайтбол, угадывались розовые «секвойи» эребских джунглей…
Белый мяч задумался.
Несколько минут было тихо.
Потом рядом с гостем прямо из-под земли, подобно скрытому гейзеру, протыкая призрачный асфальт мостовой, выскочил лифт. На створках лифта большими строгими буквами написано: «Планета Гиперборей». На этом строгость заканчивалась: вокруг надписи по всей двери были налеплены мультяшные пингвины, играющие в снежки.
Подошел кэрролловский лягушонок в ливрее, передал гостю запечатанный конверт. На конверте — одно-единственное слово: «эксклюзивно».
Внутри оказалась фотография. Гость вынул ее, посмотрел, шагнул в распахнувшиеся двери лифта и нажал пуск…
Биофизику дали выспаться, но с утра пораньше на терминале каюты уже болталось сообщение: «Как проснешься — жду».
Под временный штаб Совета была отведена кают-компания научно-исследовательской станции Синильги — другого достаточно большого помещения не нашлось. Ри отправился туда, оказалось — без толку: никто этим конференц-залом не пользовался. Вся «делегация» Ка-Эс на спутнике Гиперборея насчитывала пять человек и решала вопросы перекрестными звонками.
Биофизик нашел командора в личной каюте. Выглядел тот, мягко скажем, неважно. Встал с койки, пожал протянутую руку.
— Привет! Наконец-то. Добро пожаловать в Три мира, Ри.
— Ты нездоров?
— Не обращай внимания. Незадолго до твоего прихода умер кто-то из перерожденных.
— Я думал — все «подарки» остаются на Эребе, — заметил биофизик.
— Этот подарок всегда при мне, — отозвался Арсен. — Остальные — да, на Эребе. Здесь я слеп и глух, оттого нервный и неадекватный. Если что — извини заранее.
Внезапно ожил селектор:
— Почтальон объявился. Подтверждение от Николая Венского: Эреб готов принять неограниченное количество беженцев.
— Спасибо, Вик. Перетряхните еще раз списки на Аркадию и Гиперборей. Оставьте столько, сколько готовы принять губернаторы. Отбор — по возрастному критерию: всех, кто помоложе — на Эреб.
— Опять нас будут полоскать недобрыми словами, — проворчал селектор. — Ладно, сделаем.
— По возрастному критерию, значит, — улыбнулся Ри, опускаясь в кресло.
— Стариков на Эреб отправлять — убийство, — Арсен отключил связь, обернулся:
— Уайтбол знает что у нас тут творится. Пилоты «Стрижей» уже не помнят, что такое выходной. На спутниках пища убывает быстрее, чем ее успевают присылать планетяне. Сами планетяне — в младших колониях — забыли про личную жизнь: в каждом доме — постоялец… Вот так и живем. Кофе хочешь?
— Не откажусь.
Арсен кивнул, отправился колдовать над туркой.
— Извини, нас прервали. Я хочу тебе рассказать, почему мы с тобой сейчас торчим в этой дыре.