Убить Хранителя
Шрифт:
Память Хранителя иногда срабатывала чудным образом. То ты совершенно ничего не знаешь, то вдруг как бы вспоминаешь что-то, едва только увидишь некий предмет. Да, есть способ разом разобраться — нырнуть в зеленое пространство и взглянуть на проблему взглядом Хранителя. А еще можно прочесть книгу судьбы, чтобы препарировать саму суть интересующего человека. У Хранителей много способов сбора информации.
Сейчас же как будто проснулась определенная область памяти, обнажив маленькую ячейку информации.
Этот маленький дом принадлежал лично Малене. Девушка купила его сразу после достижения
В этой своей вечнолетней резиденции девушка отдыхала чаще всего в полном одиночестве, предавалась философским размышлениям, строила планы на жизнь, мечтала. Но иногда здесь происходили форменные светопреставления, которые каулорцы называли вечеринками. В дом Малены набивалась прорва народу. А традиция встреч у юных каулорцев гласит: «Приходя — удивляй!». И начиналось! Шум, гам, акробатические трюки, волшебные фокусы, пляски. Но маленький дом держался. Пыхтел, жмурился, обнимал стены всеми четырьмя углами, но держался. Не мог же он развалиться посреди вечеринки и обидеть свою добрую хозяйку, всегда содержавшую его в чистоте.
Малена взмахнула рукой, и двустворчатые двери открылись словно сами по себе. Холл, зал или передняя, называть можно, как угодно, напомнила мне жилище бывалого охотника. Или лесника. Но никак не девушки на выданье, которая о суровом охотничьем промысле и думать-то не должна. А тут вообще полнейшая таксидермия!
На стенах висели шкуры, они же лежали на полу и на креслах. Разных размеров и окраса. Волнистые черно-серые, желто-зеленые в яблоко, красно-фиолетовые в клетку — с длинной шерстью и короткой, прямой и каракулем.
У дальней стены уютно трещал камин, сложенный в виде грота, зев которого ощерился зубьями сталагмитов. Посреди зала расположился широкий стол, напоминавший остов срубленного дуба — этакий громадный старый пень с разноцветными годичными кольцами. Освещение на себя взяли уже привычные для меня колбы и сферы с мечущимися внутри живыми искрами.
Пока я осторожно осматривался, пытаясь не проявлять излишнего любопытства (ведь Ральф здесь уже был, поэтому интерьер не должен вызвать удивления), Малена приготовила искрящийся солнечный коктейль.
Но есть ли в мире то, что может укрыться от женского взгляда?
— Тебе кажется здесь что-то новым? — промурлыкала она и начала ластиться, как прирученная куница. — Брось глазеть. Ничего не изменилось. Хотя имеются некоторые идеи, конечно…
— Просто задумался, — тихо сказал я и пригубил из прозрачного стакана.
Коктейль оказался совершенно безвкусным. Я едва не раскрыл рот, чтобы озвучить удивление, но вовремя сдержался. Только со второго глотка понял, в чем секрет напитка.
В меня ударило лето! Ударило резко, ярко, и бескомпромиссно. Светлый солнечный день вырвался из самого моего сердца, сжавшегося, замершего, испугавшегося лишним стуком расплескать охватившую разум волну счастья. Я почувствовал… Не увидел, не услышал, а именно почувствовал, как ветер сдул пух с одуванчиков, как вальяжно прожужжал шмель, как пахнули луга разноцветьем, а травы зашевелили корнями, напоенные утренним ситным дождем. Я раскрыл рот, задыхаясь от прилива летнего счастья, но не мог вдохнуть. Земное, родное лето обхватило, сжало всего целиком в волшебных объятиях. В момент, когда из глаз готовы были брызнуть слезы, все исчезло. Исчезло мое Земное лето. Как и не бывало.
Малена взглянула на меня и расхохоталась.
— Здорово, да? Это я придумала. А ты говорил, зачем тебе эти ингредиенты, зачем тебе… бе-бе, ме-ме!
Она села на шкуры, расстеленные на полу, подставила спину теплу камина и слегка поежилась, отчего отдаленно напомнила добытчицу, вернувшуюся наконец с зимней охоты в теплую лесную хижину. Я сел к ней, и обнял за талию. Малена положила голову мне на плечо и тихо произнесла:
— Я не узнаю тебя, Ральф. Ты как-то изменился.
— Почему? Что могло со мной случиться? — Я усмехнулся. Знала бы эта девушка, что могло случиться. Вернее, что уже случилось. Как у меня самого еще мозг не съехал от происходящих событий.
Малена чуть отстранилась и посмотрела прямо на меня.
— Глаза видят тебя, руки обнимают, губы целуют, но душа не чувствует.
— Ты имеешь в виду, что больше не питаешь ко мне чувств?
Хорошо бы, если так. Ох, Малена, Малена. Не до любовных интриг мне с иномирянками. Тут такое творится!
Если бы она ответила, призналась в охладевших чувствах, я бы не расстроился. Расстроился бы Ральф — тот, прежний (настоящий?). Всем хороша была Малена из Каулора. Длинные золотые волосы, изумрудные глаза, спелые губы. Как говорится, живи да радуйся. Наверняка Ральф ее очень любил. Но я не мог идентифицировать себя с Ральфом. Даже перемещаясь между мирами, вселяясь в чужие тела, став Хранителем наконец, я оставался Эриком с Земли.
А еще вспомнил о том, что произошло до сегодняшней встречи с Маленой. Когда прогуливался по аллее, открыл еще одну тайну, касающуюся перемещения. Неполного, как мне всегда думалось, перемещения между мирами, ведь приходилось все время занимать чужое тело. Телепортация получалась не физической, а метафизической. Веский аргумент в сторону подозрений, что это какая-то симуляция — либо сон, либо виртуальная реальность. Но какой же все-таки была реальной эта виртуальность!
Суть в том, что знания, которые дарит Хранителю Огненная Лестница, приходят не сразу: мозг просто может не выдержать. Они идут волнообразно, мягко. И вот, сегодня я узнал, что существую одновременно в трех мирах.
Не перемещаюсь, покидая один мир и вторгаясь в другой, вырываясь из одного тела и занимая второе. Нет. Я продолжал жить во всех трех мирах одновременно.
От этого возникало множество внутренних противоречий. Даже наделенный знаниями Хранителя я не понимал, как подобное вообще возможно. Я не мог пропустить ситуацию сквозь себя, подцепить крючочками внутреннего я, хорошенько дернуть и связать все в единый тугой узел. Все ниточки распадались, разлетались на ветру.
Я не ассоциировал себя ни с Ральфом, ни с Черным Лисом. Они не могли быть мной, а я — ими. Это какие-то чужие люди, чуждые мне личности.