Убить Хранителя
Шрифт:
Но знания Хранителя говорили об обратном. Огненная Лестница вдалбливала простую истину, что я триедин!
Принять новое знание оказалось непросто. Сложно даже представить, осознать, что где-то есть еще один ты — мыслящий, живой и не подозревающий о существовании другого самого себя. Мои противоречивые чувства не описать ни какими словами. Вот о чем я думал, в тот момент, когда Малена решила то ли завязать серьезный разговор о чувствах, то ли слегка выяснить отношения. Даже мимолетно подумал, а не уничтожить ли свои чуждые копии? Остаться единолично
Да, я мог. Обладал достаточной силой, чтобы уничтожить любое существо в любом конце Созвездия Серого Льва. Но ведь…
Ральф — это я!
Черный Лис — это я!
И я — это я!
Кто я?
Кто из нас настоящий я?
Все настоящие?
Все!
Абсолютно все!
Я ума не мог приложить, как решить дилемму. Но и оставить, отбросить ее не мог. Знание, дарованное Огненной Лестницей, накрыло меня с головой в самый неподходящий момент — в миг встречи с Маленой. Мне приходилось пытаться отвечать на ее вопросы и мчаться по мысленным коридорам возможных решений вопроса перемещения между мирами, параллельно пытаясь смириться с новым положением дел.
Еще полчаса назад казалось, что я переселялся в чужие тела. Но оказалось, что никакого переселения не происходило. А было перемещение. Между собственными телами!
Что за бред? Как такое может быть в принципе? Это парадокс, противоречащий здравому смыслу! Я уже совершенно искренне верю в Хранителей, в магию, в то, что земляне — это пришельцы! Верю в Сердце Вселенной, в миры и преграды между ними… Да во все я верю! Но как один и тот же человек может существовать в трех экземплярах, я отказываюсь понимать!
И тут меня осенило.
А что если три меня — это как бы три осколка одного кристалла? Может, нужно их соединить?
Итак.
Ральф — это я. Вот уже и вспомнил свое яркое детство в Каулоре, полное чудных открытий. Отрочество, когда менялось мировоззрение, и начинал глядеть на многие события совершенно скептически, хотя тогда казалось, что философски. Часто ударялся в банальности, как трехлеток, по отношению к близким или просто окружающим людям: завидовать — плохо, не завидуй; зачем ты причитаешь — не причитай, займись делом; ненависть — чувство слабой души, стань добрее. Ну и прочее в таком же духе.
Ральф с самого рождения являлся мной, обладал моим разумом… или наоборот? В общем, Эрик на Земле и Ральф в Каулоре — это две сущности меня, две вероятности, проявленные Вселенной относительно одной и той же личности. Более понятным мне казалось объяснение, что Ральф — это Эрик, каким бы он был, если бы родился в Каулоре. Хотя почему «был»? Ральф — это Эрик, рожденный и существовавший в мире с небом-палитрой.
То же самое относительно и Черного Лиса.
Кажется, все просто. Но мое объяснение торчало, как костыль среди скошенного поля. Окончательно же рушилось нагромождение рассуждений от одного факта: почему в трех мирах моя внешность и мой возраст различны?
Ральф не похож на Черного Лиса, Лис не похож на меня.
Снова тупик в крысином лабиринте.
Легкий толчок в плечо словно выбил меня из вакуумной колбы.
— Эй! Ральф! Ты меня слушаешь?
— Конечно, Малена, конечно…
— Я говорю, что по-прежнему люблю. — Малена провела теплой ладонью по моей щеке. — Но ты изменился… ты как-то странно изменился.
— Все мы когда-либо меняемся, — пролепетал я в ответ, не найдя более уместных слов.
Малена вздохнула и молча стала смотреть на игру языков разноцветного пламени в камине.
Мы сидели на шкурах и трепетно, бережно прижимались друг к другу. Колдовской огонь в каменном гроте шептал какую-то мантру, иногда потрескивал. Он питался не поленьями и не хворостом. Пламя рождалось из горстки зеленого порошка, тянулось вверх неспешно, как при замедленной съемке, плясало за каменными зубьями.
Малену было жаль. Очень. По всем параметрам она подходила на роль возлюбленной. Красота гармонично сочеталась с умом. Не лишена была порядочности и рассудительности. Я ожидал скандала и истерики, ну или хотя бы стандартного акта обиды. Ничего. Она лишь вздохнула и прижалась ко мне. Но читалось в ее глазах вовсе не смирение, не фатализм. Казалось, она обдумывает план, как вернуть Ральфа. Прежнего, доброго, веселого Ральфа. Ее Ральфа.
Но Ральф действительно изменился. Возможно, навсегда. Нечестно по отношению к Малене. Возможно, она хотела связать с ним судьбу. Но вдруг без всякого предупреждения ее Ральф перестал существовать. Чего ради? Ради рождения нового Хранителя и спасения трех миров? Которых, возможно, даже не существует. Может, все это происки коварного геймдева или бредовый сон умирающего парня, который сейчас лежал в палате онкоцентра «Рассвет»? Но тогда и Малена — просто блажь.
Так или иначе, теперь в Ральфе, обновленном Ральфе, обитали три сущности или тройственная сущность. Может, пора уже начинать идентифицировать себя с этим парнем — хохмачом с Каулора? Идентифицировать и смириться, что его больше нет. Теперь он — это я. А я — Хранитель трех миров Созвездия Серого Льва.
Кто-то скажет: неужели становление Хранителя должно непременно помешать любви? Ну, стал Хранителем, и что такого? Малена-то вот она, нисколько не изменившаяся, продолжающая любить. Так и ты люби ее!
Когда получил могущество и невероятные знания, я увидел Вселенную другими глазами. Открыл для себя те процессы, до которых человечество доберется только через тысячи лет. Или никогда.
Обстоятельства сложились таким образом, что я мог связать себя с женщиной только лишь непродолжительными, временными узами. Но Малена не заслуживала страданий и сердечных мук. Как же быть? Ведь открыто признаться я сейчас тоже не мог. Этакий варвар, забежавший в цветущий сад и в одночасье растоптавший все бутоны мозолистыми ногами. Права морального на такой поступок я не имел.