Убить Зверстра
Шрифт:
— Вы думаете, так долго? — искренне удивился Зверстр.
— Считай: полчаса на дорогу туда да столько же обратно. Ну и накинь полчасика на то, что она загодя поехала.
— Действительно, — произнес он уставшим голосом; ему вдруг показалось, что он перемечтал, перегорел и в результате потерял форму, что ничего у него не получится. — У меня температура, голова раскалывается. Сейчас попробую выйти, поговорю с собаками через дверь. Может, это подействует. А если нет, то заткну уши ватой и постараюсь уснуть. Вы уж меня извините, Лидия Пархомовна, если вдруг не услышу вашего звонка.
— Я больше не буду, звонить выздоравливай с Богом. Если что — сам звони, а то — стучи по батарее, — она заговорщицки засмеялась и попрощалась.
Это судьба, — подумал Зверстр, кладя трубку, только сейчас вспомнив, что у него есть запасные ключи от квартиры соседей. Он тут напланировал, что поступит и так, и эдак: позвонит к ним, Лена откроет и он… А если бы открыла не Лена? Беспокоился: как сделать, чтобы их чертов пронзительный звонок, особенно зловредный в ночной тишине, не зафиксировался в памяти других жильцов; как бы сделать так, чтобы не гремела их дурацкая бронированная дверь, до сих пор не обитая деревом, если он не будет звонить в дверь, а предварительно позвонит по телефону, придумав к тому предлог. Лучшее, что он смог придумать, это капнуть накануне на скрипящие дверные петли машинным маслом. Это как-то решало проблему скрипа.
Оказывается, можно сделать все гораздо проще, потому что у него есть ключи.
***
Около пяти лет назад ему впервые доверили эту квартиру на целый месяц. Елена Моисеевна, тогда уже работавшая в своей «крутой» фирме, щедро заплатила вперед за хлопоты, с лихвой оставила денег на корм для собак. Николай Антонович тут же занял у него большую их часть под предлогом, что не успел накопить заначку на отпуск, выпавший внезапно раньше планируемого срока.
— Я там на ее покупках сэкономлю и по приезде сразу же верну, — поклялся он. — Понимаешь, просто не хочу нервничать, хочу быть уверенным, что у меня имеется копейка на ежедневный стопарик.
Деньги, взятые в долг, он таки вернул в срок. Но обозленный Зверстр, пострадавший ради того, чтобы сосед на отдыхе «не нервничал», вынужден был весь месяц кормить собак на свои деньги, и он, черт знает зачем, изготовил дубликаты их квартирных ключей. Бывают же такие необъяснимые порывы! Он принес их домой, бросил в посудный шкаф, и с тех пор ни разу не взял в руки даже для того, чтобы проверить, подходят они к замкам или нет.
Запасные ключи нашлись между мешочками с крупой. Зверстр смахнул с них пыль, достал масленку к швейной машинке, взял мощную стамеску, толстый деревянный брусок, тщательно собрал все необходимое, чтобы в течение ночи ему ничего не потребовалось, и вышел из своей квартиры.
Закрывая дверь, он начал обзываться к собакам, голосом отвлекая возможных свидетелей от звяканья ключей в его замках. С той же целью он пару раз постучал по гремящей двери соседей, выкрикивая успокаивающие фразы, адресованные взбунтовавшимся тварям.
— Рок, Бакс, что это вы разволновались? Успокойтесь, сейчас придет Лена, привезет Эдика и Гошу, и вам будет хорошо и весело, — приговаривал он, постукивая по двери.
Между тем, деревянный брусок положил перед открывающейся створкой соседской двери, ровно посередине ее ширины, отступив от порога сантиметров на десять. Затем поддел нижний край этой створки отточенной стамеской, ввел острый ее край в щель между порогом и дверью, опер стамеску о брусок и слегка надавил на ее свободно свисающий край ногой. Дверь, оставаясь закрытой на все замки, легко приподнялась миллиметра на три-четыре, на столько же обнажив ось петель, на которых она висела. Он капнул из масленки по пару капель на каждую из петель. Смазка так жадно поглотилась сухим соединением деталей, что даже не дала потеков, неизбежных в таких случаях. Дело было сделано. Смазывать петли при открытой двери он не решился: воющие псы могли выскочить на площадку, и тогда он был бы разоблачен со своими запасными ключами.
Зверстр снял ногу с примитивного рычага, убрал стамеску, брусок дерева и с величайшими предосторожностями открыл замки. Ключи идеально подошли к ним, не издав ни единого скрипа или звона. Послышались лишь слабые щелчки язычков, но они утонули в нарочитых звуках, искусственно издаваемых преступником.
Дверь отворилась совершенно бесшумно. Зверстр приоткрыл ее на ширину щели, в которую не смогли бы протиснуться готовые вырваться наружу собаки. Он сразу же загородил эту щель своей фигурой и проник в чужую квартиру. Закрывал дверь смелее, потому что аналогичные звуки сопровождали бы закрывание и его двери, если бы он возвращался домой после «переговоров» с собаками.
За дверью Сухаревых на какое-то время залегла тишина. Затем послышалось сдавленное рычание и глухие удары тяжелых, но мягких лап о пол. Однако это никого не насторожило бы в любом случае: мало ли какие звуки издают кувыркающиеся в играх псы. Скоро прекратился и этот шум. Наступила настоящая ночь, определяемая не тем, что за горизонт свалилось безвольное солнце, а тем, что начали укладываться спать уставшие, издерганные люди.
***
Утром он чувствовал себя совершенно разбитым, опустошенным: сказывалась еще не отступившая простуда. По нервам, тронутым тленом, пронесся вихрь страха и шока, изморив ганглии, истрепав их вялые, ужасотворящие материи. Но самое главное заключалось в том, что на этот фон вырождения, на полотно не только физической, но и сознательной психической деградации он всю ночь наносил контрастные, яркие, бьющие на смерть мазки чувствований. Он изнасиловал собственную плоть до последней ее атавистической периферии. И теперь болели, высвободившись от запредельных нагрузок, не только кости, суставы, жилы, но болела даже бесчувственная морская вода, на шестьдесят процентов заполнявшая это сатанинское существо. В ней колыхались растворенные соли и минералы, она била о стенки содержащих форм, накатывала на них валом вспененной стихии, подымала со дна отравленных ДНК муть и тину и разносила по всему паразитическому организму бешеного вампира.
Без стона он не мог подняться, без хрипа не мог дышать, без крика не в состоянии был выбросить из себя чужую плоть и кровь, переварившиеся в его адской утробе и превратившиеся в темные шлаки, напоминающие человеческие отходы, как будто он был человеком. В нем воспалилось все, что могло воспалиться, за исключением успокоившихся центров мозга, больше не толкавших алчное тело садиста и каннибала на поиски наслаждений. Теперь эти центры трезво взвешивали ситуацию: утомленно, с ленцой вспоминали адекватно отразившееся в них прошлое; с убийственной бесстрастностью планировали близкое будущее, ясно представляя мотивы и последовательность своих поступков.
Его мозг, словно в эпилептическом припадке выбросивший из себя энергию уничтожения, зарядившись грозовыми молниями порока, функционировал в хорошем, здоровом темпе, ничего не упуская из прошлого, но и не опережая события. Он диктовал покорной воле Зверстра именно такое поведение, которое оградило бы его от разоблачения и сняло причиненную усталость, переросшую почти в болезнь.
Зверстр лежал бледный, похудевший, мокрый от горячечного пота, который волнами выжимался из пор, словно внутри шли катарсисные процессы обратного порядка — выбрасывались последние человеческие, светлые и чистые субстанции, утрамбовывая на дне изъеденные червями его навозные реалии.
Когда приблизилось время рассвета, опять же определяемое не тем, что озябшее солнце немощно осветило землю, переведя стрелки лучей на начало дня, а тем, что стали пробуждаться не избавившиеся от озабоченности люди, он потревожил свою соседку.
— Что-то меня всего ломит, будто я разваливаюсь на части. Но температура к утру спала. Может, надо поставить мне горчичники, как вы думаете?
— Думаю так же, как и ты, что это никогда не помешает. Надо, значит, надо. Чего скромничаешь?
— Неловко мне. Но все равно сдаюсь: грудь обклею сам, а спину подставлю вам, так и быть, — он выдержал дипломатическую паузу, а потом встревожено добавил, словно на миг забылся, а теперь опомнился: — Я вас не разбудил? Может, вы хотите еще полежать, понежиться? Так не спешите, я на работу не иду. Попробую еще денек поваляться в постели.