Убить Зверстра
Шрифт:
— Так сразу и не скажешь, — ответила Дарья Петровна. — Конечно, не о чеченах, как вы изволили попросить, но о балканских событиях тут есть много интересной информации и размышлений. Хорошие книги, — заверила она покупателей. — Вам не будет стыдно за такой подарок.
Этот второй, что рожей пострашнее был, вытащил деньги — уж не помню сколько, но одной купюрой — и подал Ясеневой. Она деньги брать не стала, а позвала меня:
— Ира, иди, выбей чек покупателям, — а сама им книги завернула, профессионально так перевязала и подала.
— А теперь гражданочка, представьтесь, — сунул ей под нос какое-то вшивое удостоверение тот, что мне показался плечистым и стройным. — Налоговая полиция. На каком основании вы обслуживаете покупателей? Вы кто здесь такая?
Ясеневу чуть удар не хватил. Она, как рыба на берегу, хватала воздух раскрытым ртом, не в силах сразу найтись с ответом.
— Я же вам помочь хотела. В конце концов, любой человек имеет право порекомендовать…
— Любой, но не вы, — наступал на нее «красавчик». Хм, порекомендовать, — повторил он ее слова с ехидным намеком на то, что она неправильно употребляет слова, намеренно искажая смысл того, что тут произошло. — Вы не нам помогали и не просто что-то рекомендовали. Вы, уважаемая, принимали активное участие в торговом процессе. Вы брали с рабочих мести книги, листали их, показывали нам, занимаясь откровенной рекламой, наконец, вы отдавали распоряжения производственного характера персоналу объекта торговли и, наконец, непосредственно обслужили нас, завернув и перевязав покупку, — он отвернулся от нее, а заодно и от нас с Валентиной, находившихся в зале уже в пальто, и обратился к своему напарнику: — Дима, давай, садись, будем составлять акт.
— Зачем сразу акт? — высунулась вперед Валентина. — Что за спешка? Давайте, посидим тут, поговорим. Вы, граждане, не обижайте Дарью Петровну, — она уже обнимала одного из них за плечо и гомонила дальше: — У вас есть удостоверения, это хорошо, значит, вы — нормальные люди, понятливые. Мы тоже, кажись, не на свалке выросли. Чего же нам, умным людям, не договориться? Ну, давайте, не договоримся, пусть на нашей глупости наживается третья сторона. Да? Вы так ставите вопрос?
— Но ведь, — упрямился означенный Дима, — у вас тут непорядок. Постороннее лицо командует вами, не будучи в штате. Вы не платите налог за использование дополнительной рабочей силы. Кстати, она еще и книги тут сторожила, пока вы отсутствовали. Это тоже, знаете, производственная функция. А она ее выполняла.
Ясенева, закусив губу, стояла в стороне и чуть не плакала — так бездарно попасться, так непростительно не почувствовать подвоха! Но ведь и подвох был низким, подлым, грязным! Разве она имела право так думать о людях, такие качества в них предполагать, в конце концов, относиться к ним с позиции низкой душонки? Это означало бы самой стать такой. Но она не способна была на поступки, задевающие честь другого человека, не хотела опускаться до понимания в человеке подлеца, провокатора, вымогателя. Чтобы себя сохранить в чистоте и высокости, чтобы, воспринимать мир именно в таком ракурсе и донести людям правдивую исповедь о нашем времени и современниках. В этом заключалась ее миссия, и она не имела права портить кристалл своей души и недостойно выполнять то, за что взялась, — нести потомкам объективный рассказ о нас. Но, оказывается, теперь все мы, весь честный трудящийся люд, были в заложниках у таких проходимцев, тупых человекоподобных тварей без совести и приличий, без меры и бога в душе, как эти посетители! Дарья Петровна умела вести честную игру, пусть жесткую, страшную — но по правилам. Она умела действовать против грубой силы, но не кавалерийским наскоком, нет — для этого ей нужна была подготовка, разгон, выработка тактики и время для маневра. А так… Не могла же она заехать в ухо, как того требовали подобные обстоятельства. Или вот, как Валентина, спасибо ей, извиваться, играть, притворяться, чтобы подсунуть взятку — этого она не умела.
— Надо учиться, — сказала она, когда я, убедившись, что Валентина уладит дело с наименьшими потерями, подошла к ней с успокоительными речами. — Надо учиться жить по волчьим законам. Все, чему я учила вас до этого, Ира, теперь не годится. Сегодня вы лучше меня приспособлены к жизни, а я отстала.
— Вы долго болели, — успокаивала ее я, — мир за это время сильно подвинулся в худшую сторону, изменился. Это правда. Но ведь вы хорошая ученица, да? — я попыталась заглянуть ей в лицо. — И скоро все упущенное наверстаете.
Дело завершилось тем, что эти двое, страшный урод Дима, так и оставшийся для нас без отчества и фамилии, и симпатяга Константин Насонович Ухналь, удовлетворились отобранными Ясеневой книгами и простили нам прегрешения. Этот — ух! — Ухналь даже подошел к Дарье Петровне, расшаркался, подлюга:
— Уважаемая, Дарья Петровна, мы не знали, что вы такая замечательная особа в нашем городе. Новички в этом районе, простите. А вот ваша сотрудница рассказала, и мы вошли в положение. Это для нас великая честь, познакомиться с вами. Но вы уж в следующий раз поаккуратнее тут, пожалуйста.
— Да, Дарья Петровна, — подпрягся Дима. — Нас ведь могут на другой участок перекинуть, и тогда вы опять без прикрытия останетесь, — при этих словах его толкнул в бок душа-человек Константин Насонович, видать, старший группы захватчиков, и они красиво ушли с нашими книгами, не заплатив, естественно.
С тех пор регулярно раз в месяц Котик, как мы называли нашего законноуполмоченного вымогателя, делал нам мур-мур, и мы отпускали ему книжечки по бесплатной цене на сумму все более и более аховскую. Мы уже с Валентиной строили планы, как бы этого гада сковырнуть с нашего района да начать прикармливать другого. Так бы нам, гляди, какое-то время дешевле обходилась налоговая крыша. За что мы платили этим кровопийцам, я ума не приложу. Мы что, гнали левый товар или пропускали через себя контрафактные книги? Так нет.
И вот опять.
— Пришел кто-то новенький? — допытывалась у Насти Ясенева. — Что ты трясешься, говори…
Но было уже поздно. В кабинет Ясеневой шел, распростерши объятия, все тот же наш разлюбезный Константин Насонович, улыбаясь и кривыми подмигиваниями показывая назад. Мы посмотрели за его спину — там шаркала ногами какая-то плюгавая шавка: черное, неумытое существо женского полу с сильным запахом дорогих духов.
— Ничего не могу поделать, разлюбезная Дарья Петровна, — сказал наш «покровитель». — Развинтились ваши девочки вконец. Вот, полюбуйтесь, наш новый сотрудник, инспектор налоговой полиции Виктория Васильевна Мезина, убедилась в этом самолично. — Виктория Васильевна, прошу вас, — он по-хозяйски пододвинул ей стул к столу. — Докладывайте.
Та открыла рот, и на нас в дополнение к дорогим духам пахнуло спиртным, соединенным с табаком, впрочем, это считалось благородным сочетанием для дамы, уполномоченной государством решать: давать, не давать или брать.
— Мы осуществляли контрольную закупку, — завела она пластину хриплым голосом. — И ваша сотрудница, — она показала на все еще трепетавшую на стуле Настю, — взяла у нас деньги прежде, чем вручила книги. Это грубейшее нарушение Инструкции о порядке отпуска товара покупателям, разработанной на основании Закона… — она еще долго бы выдыхала тут пары выпитого, но нам и так кое-что прояснилось.
— Уважаемая, Виктория Васильевна, почему вы отдали свои деньги лицу, не уполномоченному их принимать? — спросила Ясенева.
— Но она находилась в зале, более того, за прилавком и стояла возле кассы, — напыжилась старая ворона.
— Ну и что? — сказала Ясенева. — Я там тоже могла бы находиться, правда, с меньшим основанием, хотя у нас разрешается покупателям проходить к полкам с книгами, которые стоят за прилавком, — объяснила Дарья Петровна, повернувшись к Ухналю. — А Настя, наш сотрудник, и в ее обязанности входит содержать в чистоте объект, в том числе и торговый зал с книгами. Она там работала, понимаете? Убирала. О ее должности и функциях свидетельствует спецодежда: халат синего цвета, косынка на голове и мокрая тряпка в руках.