Убийца без лица
Шрифт:
— Есть хорошие новости, — сказал Курт Валландер.
Рюдберг продолжал свое занятие.
— Я думаю, мы нашли мотив. Деньги. И убийц надо искать в кругу, близком к Лёвгрену.
Рюдберг выкинул салфетку в корзину.
— У меня был мерзкий день, — сказал он, — так что хорошие новости не помешают.
За пять минут Валландер рассказал ему про Ларса Хердина. Рюдберг мрачно смотрел на валявшиеся на полу осколки стекла.
— Странная история, — сказал он. — Достаточно странная, чтобы быть правдой.
— Я попытаюсь подвести итог, — продолжил Валландер. — Кто-то знал, что у Лёвгрена иногда бывают дома крупные суммы. Это мотив. Если Ларс Хердин описывает Лёвгрена верно, это был редкий жмот. И он, конечно, отказался сказать, где у него припрятаны деньги. И грабеж превращается в убийство. Мария Лёвгрен, по-видимому, вообще не поняла, что происходит, она просто составила Лёвгрену компанию в последнем путешествии. Так что главный вопрос — кто, кроме Ларса Хердина, знал, что Лёвгрен, пусть нерегулярно, снимал со счета большие суммы. Если мы узнаем это, значит, узнаем все.
Рюдберг смотрел на него задумчиво.
— Я что-нибудь упустил? — спросил его Валландер.
— Я думаю о ее предсмертных словах, — сказал Рюдберг. — «Иностранный». И еще о том, что у меня в пакете.
Он вывалил содержимое пакета на стол. Это была куча бечевок с мастерски завязанными узлами.
— Мы со стариком провели четыре часа в квартире, где стояла невообразимая вонища. — Рюдберг брезгливо скривился. — Оказалось, ему уже почти девяносто и он почти выжил из ума. Я думаю, надо сообщить о нем в социальные службы. Он настолько не в себе, что принял меня за собственного сына, а соседи говорят, что сын этот уже тридцать лет как умер. Но что касается узлов, у него память — что надо. Четыре часа! Он подарил мне эти веревочки.
— Но ты узнал, что хотел?
— Когда старикан поглядел на удавку, он сказал, что узел гадкий, обиделся и замолчал. Три часа пришлось его уговаривать рассказать об этом гадком узле. В промежутке он немного поспал. — Говоря, Рюдберг складывал бечевки обратно в пакет. — Потом вдруг он начал рассказывать, как служил на флоте. И вспомнил, что подобный узел он видел в Аргентине. Аргентинские матросы вязали таким узлом удавки для собак.
— Значит, ты был прав, — кивнул Валландер. — Узел нездешний. Остается только понять, как все это соотносится с рассказом Хердина.
Они вышли в коридор. Рюдберг скрылся в своем кабинете, а Валландер пошел к Мартинссону посмотреть распечатки. Оказалось, что существует на удивление подробная статистика по иностранцам, совершившим преступление в Швеции или подозреваемым в их совершении. Мартинссон успел к тому же собрать сведения о нападениях на одиноких стариков. За последние несколько лет минимум четыре разных человека или банды совершили подобные грабежи на территории Сконе. Но Мартинссон сказал также, что все они в настоящее время сидят за решеткой. Он ждет сообщения, не получал ли кто-нибудь из них разрешение на выезд за пределы тюрьмы в день преступления.
Совещание они провели в кабинете Рюдберга, поскольку девушка из канцелярии предложила пропылесосить пол у Валландера. Телефон звонил непрерывно, но трубку она не брала.
Совещались долго. Все согласились, что рассказ Ларса Хердина — это прорыв. По крайней мере теперь у следствия появилось направление. Затем еще раз обсудили результаты опроса в Ленарпе, звонки, ответы на вопросник. В ночь на понедельник в деревне в нескольких километрах от Ленарпа видели машину, промчавшуюся на огромной скорости. Водитель грузовика, который в три часа утра выехал в Гётеборг, чуть не столкнулся на крутом повороте с неизвестным гонщиком. Узнав о двойном убийстве, водитель призадумался и позвонил в полицию. А там, просматривая фотографии разных машин, опознал встречную как «ниссан», хоть и без особой уверенности.
— Имейте в виду прокатные пункты, — напомнил Валландер. — Грабители чаще всего воруют машины или берут напрокат.
Совещание закончилось в шесть часов. Настроение было боевое.
Ларс Хердин вселил в них оптимизм.
Валландер зашел в кабинет и переписал начисто заметки, сделанные во время беседы с Хердином. Ханссон оставил свои записи, так что можно сравнить. Не успев начать читать, Валландер понял, что Ларс Хердин не хитрил. Записи почти совпадали.
Ровно в семь он отложил бумаги и вдруг вспомнил, что никто с телевидения так и не появился. Позвонил на коммутатор и спросил, не оставила ли Эбба ему какой-нибудь записки перед тем, как уйти домой. Ответила практикантка:
— Здесь ничего нет.
Внезапно будто что-то подтолкнуло его. Он пошел в столовую и включил телевизор. Как раз начались местные новости. Он придвинулся к столу и краем уха слушал сюжет о том, как плохо работают коммунальные службы в Мальмё.
Он думал о Стене Видене.
О Юханнесе Лёвгрене, продававшем конину немецким нацистам во время войны.
Он думал о себе самом, о том, что у него вырос живот.
И хотел уже выключить телевизор, когда женщина-репортер вдруг заговорила о двойном убийстве в Ленарпе.
Он с изумлением услышал, что полиция Истада сосредоточилась на поиске пока неизвестных иностранных граждан, поскольку убеждена: преступление совершили иностранцы. Причем не исключено, что речь идет о беженцах, запросивших политического убежища.
Потом он услышал о себе самом.
Несмотря на настойчивые просьбы, сказала дикторша, было совершенно невозможно уговорить руководителей следствия прокомментировать данные, полученные из анонимных, но заслуживающих доверия источников.
Говорила она все это на фоне здания управления полиции Истада.
Дальше шел прогноз погоды.
С запада приближается область низкого давления. Ветер значительно усилится, но снега пока не ожидается. Температура по-прежнему сохранится чуть выше нуля.
Валландер выключил телевизор.
Он сам не мог понять, рассержен он или просто устал. А может быть, голоден.
Но кто-то в полиции проболтался. Может, за информацию теперь платят?
Неужели даже гостелевидение подкупает информаторов? Кто, думал он.
Да кто угодно, кроме меня самого.