Убийца с крестом
Шрифт:
– Что там происходит? – спокойно обратился Голд к патрульному.
– Не знаем, сэр. Скорей всего, стреляет один человек. А может, и дюжина. Видите, трупы у самого входа. Машины «скорой помощи» уже выехали, будут здесь с минуты на минуту. Мы ждем их, перекрыли все выходы. Может быть, кто-то из заложников еще жив. Мы не...
В здании прогремел выстрел. Копы пригнулись ниже за своими машинами.
– Он не в нас целится, – сказал Голд. – Он только что убил кого-то из них.
– Там, в здании!! Сложите оружие и сейчас
– Есть еще один выход?
– Сзади. Мы перекрыли оба.
– Пошли, – кивнул Голд Заморе.
– Лейтенант! Едет специальная группа!
Они, не оборачиваясь, пригнувшись, бежали мимо патрульных машин к зданию. Свернули за угол и наткнулись на двух полицейских, охранявших черный ход. Голд велел им идти следом и стоять у самой двери, чтобы в крайнем случае оказаться под рукой.
Дверь была взломана, Голд и Замора, по-прежнему согнувшись, проскользнули внутрь. Коридор петлял, они двигались медленно, осторожно, проверяя каждый угол. С последнего выстрела прошло пять минут.
Они завернули в последний раз, и страшная картина открылась перед ним. Груда утопающих в крови трупов. Замора прислонился к стене, сглотнул, его вырвало.
Они услышали женский крик: «Нет! Нет!» Второй выстрел – и снова пронзительный крик: «Нет! Нет!» Побежали на голос, спотыкаясь о трупы, скользя в крови, и через полупрозрачное стекло увидели две тени – женщину и мужчину, занесшего над ней топор.
Они открыли огонь, стекло разлетелось, Уолкер медленно сползал по стене, глаза его стекленели, он опустился на пол, он был мертв. Голд и Замора вбежали в зал.
– Убейте его! – кричала Эстер. Они уставились на нее. Наполовину голая, избитая, вымазанная кровью. – Убейте его!
Голд опустился на колени рядом с ней.
– Он мертв, – сказал он мягко.
– Нет! Нет! – Эстер колотила кулаками по полу. – Убейте его! Убейте!
Голд взял ее за руку, она вырвалась.
– Убейте, убейте его! – Она подползла к трупу Уолкера, схватила его топор.
– Хорошо, – сказал Голд. Он подошел, разрядил револьвер в неподвижное тело. Кивнул Заморе.
– Убейте его!
Замора стрелял в труп. Примчались копы, которых Голд оставил у входа. Взглянули на него, на Эстер, друг на друга. Ничего не сказали.
– Он мертв, – обратился Голд к женщине.
Эстер посмотрела на труп, подняла глаза на Голда, заплакала.
– Он в самом деле мертв? – Она боялась поверить, слезы катились по лицу, оставляя светлые борозды на грязных щеках, рот жалобно кривился. – О-о-о-о-о, – стонала она.
Голд снял рубашку, прикрыл ее, обнял. Она прижалась к его груди.
– Вызовите санитаров. Проверьте другие комнаты.
Замора присел на металлический стул, взъерошил волосы.
– Все хорошо, все хорошо, – шептал Голд на ухо Эстер.
Понедельник, канун Рождества
2.57
Шел дождь. Всю неделю шел дождь. Как в ту неделю, когда умерла Анжелика. Прибрежное шоссе перекрыли. Дома съезжали в каньон Лорел. Небо было низким, серым, и как только дождь прекратился, становилось необычайно чистым. Снег на вершинах был виден с бульвара Сансет.
В этом году Рождество и Ханука совпали. На празднично сверкающих улицах в Беверли-Хиллз полно покупателей. Витрины одних магазинов украсились красным и зеленым, других – синим и белым.
Голд отыскал ресторан, в котором он должен был встретиться с Уэнди. Она пригласила его на ленч. Претенциозное заведение, папоротники, графика по стенам. Волосы у официанта были как шахматная доска – прядь черная, прядь оранжевая. Голд заказал виски, но тот сказал, что здесь подают вино и пиво. Голд попросил кружку пива, и официант закатил глаза, словно говоря: «Естественно», – и удалился прочь.
– Просто пиво? – Официант презрительно усмехнулся, мол, так я и знал.
Голд снял целлофан с новой сигары, закурил. Он потягивал пиво и смотрел на потоки воды, сбегавшие по оконному стеклу.
Он увидел, как подъехала Уэнди в своем «вольво», как искала место для парковки, как перешла улицу. Она выглядела похудевшей, повзрослевшей.
Уэнди заметила его, тепло улыбнулась. Сердце Голда растаяло.
– Привет, папочка, – поздоровалась она, снимая пальто. – Я видела твою фотографию в газете. На свадьбе той девушки. Девушки, на которую напал садист-наци.
Она проскользнула к нему за столик, уселась напротив. Нет, выглядела она замечательно. Но по-другому, совсем по-другому.
– Как ты? – спросил Голд.
Она только рукой махнула.
– Очень мило со стороны той девушки пригласить тебя на свадьбу. За кого она вышла, за полицейского?
– За офицера из отдела по условным освобождениям. – Голд рассматривал дочь, как будто видел ее впервые. Она так изменилась.
– На фотографии она хорошенькая. Она совсем оправилась? От того... того избиения? – Уэнди запнулась на слове «избиение» и несколько секунд избегала взгляда Голда. Потом прямо, спокойно посмотрела на него.
– Я думаю, она еще лечится. Но у нее все прекрасно, просто превосходно.
– С ее стороны было очень мило пригласить тебя.
– Очень мило.
– Хотя естественно. Ты спас ей жизнь. – В голосе Уэнди слышалась гордость за отца.
Голд пожал плечами.
– Я опоздал. Я должен был спасти остальных.
– Ты сделал все, что мог. Больше. Ты спас ей жизнь. Не будь так строг к себе, папочка. Ты всегда слишком строг к себе, – запротестовала Уэнди.
Они помолчали. Дождь усилился, нагруженные свертками люди разбегались в разные стороны, спешили укрыться где-нибудь.