Убийственные мемуары
Шрифт:
Я еще некоторое время делал вид, что подобного рода сделки меня мало интересуют, но Спейси точно знал, к кому обратился, и он меня дожал. Тут я вынужден прервать повествование, чтобы опровергнуть необоснованные обвинения в мой адрес, высказывавшиеся впоследствии людьми, не вникшими до конца в суть вопроса. Мне инкриминировали, что на сделках с алмазами я сделал себе состояние, работал ради наживы на два фронта и продавал агентам ЦРУ секретную информацию. Со всей ответственностью заявляю: никаких номерных счетов в европейских банках, никаких именных сейфов в Швейцарии с килограммами бриллиантов у меня нет! И никогда не было. Интересы дела этого
Да, это правда, что в Йоханнесбурге мне приходилось вести жизнь на широкую ногу, тратить значительные суммы на приемы, устраивать сафари для «друзей», партнеров по бизнесу и т. д. и т. п. Но следует понимать, что мне необходимо было создать себе имидж прожигателя жизни, человека азартного, отчасти даже развратного и уж во всяком случае – беспринципного и алчного, привыкшего сорить деньгами и готового ради денег и карьеры на многое, если не на все. Человека, близкого психологии американцев, человека, с которым агенты ЦРУ без опаски пускались бы в совместные аферы. Все мои расходы до последнего цента были отражены в отчетах руководству, и это несмотря на то, что проконтролировать их было практически невозможно, мало того, значительные суммы, вырученные мной на сделках с алмазами, передавались на счета АНК (Африканского национального конгресса). Об этом я тоже расскажу чуть позже.
Итак, мне удалось выгодно пристроить алмазы Спейси, и вскоре у меня образовалась небольшая, но зато солидная клиентура. Уже пятеро (!) офицеров ЦРУ сбывали мне камни. Иногда они приносили их в мой офис или прямо домой, иногда я сам в своих поездках по Намибии наведывался в военные лагеря УНИТА. По-видимому, я пользовался у американских «поставщиков» полным доверием, мы неизменно пропускали по стаканчику виски, болтали о пустяках. Но из этой пустяковой болтовни мне всегда удавалось выудить толику ценной информации.
Правда, один инцидент в 1977 году чуть не разрушил с таким трудом налаженную систему. Вблизи северной границы Намибии в районе городка Онамбуту я впервые за годы работы в Южной Африке встретил бескорыстного агента ЦРУ.
Оказывается, бывают и такие.
Его звали Джон Макмерфи, и он обладал еще одним серьезным для нас недостатком – параноидальной подозрительностью, отягощенной фанатичной ненавистью к коммунистам. Он взял под стражу меня и мою команду и долго добивался от нас признания в том, что мы ангольские коммунистические шпионы и занимаемся здесь разведывательной деятельностью. По его мнению, никаких неизученных полезных ископаемых в этой местности быть не могло. Моя команда не была посвящена в истинную цель наших поездок, каждый раз девяносто пять процентов времени мы занимались составлением и уточнением карт, сбором образцов породы, анализом состава почв и т. д., поэтому они хоть и были напуганы, но ничего не могли рассказать дотошному цэрэушнику.
Я же вообще держался с совершенной невозмутимостью, поскольку никаких компрометирующих материалов с собой никогда не возил, записей не вел, целиком полагаясь на свою натренированную память. Но именно тогда я был крайне ограничен во времени. Днем ранее мне удалось выяснить, что готовится крупная диверсионная операция УНИТА, и эти сведения нужно было как можно быстрее передать нашим ангольским товарищам. Чтобы развеять подозрения Макмерфи, я предложил буквально на его глазах продемонстрировать, что прямо у него под ногами таятся пусть и небольшие, но залежи золота.
Тогда как раз начинался сезон дождей,
…С соседом Ракитского по лестничной площадке – профессором Андреевым, доктором наук и, между прочим, заместителем директора Института мировой литературы, Турецкий решил побеседовать лично, созвонился и договорился пообщаться в неформальной обстановке. Андреев предложил приехать к нему домой, скажем, к пяти часам вечера, что Турецкого вполне устраивало. Несмотря на то что квартира Ракитского была опечатана, Турецкий, поразмыслив, захватил ключи от нее – мало ли что. С сигнализации она теперь была снята, картины, иконы, антиквариат и все, что там было особо ценного, Турецкий приказал вывезти. Экспертиза со значительной вероятностью показала, что ключ, который хранился дома у Ольги Ракитской, в замке отцовской квартиры вообще не бывал. Значит, сделал последовательный вывод Турецкий, не исключена возможность, что существует и третий ключ. При том условии, конечно, что Ракитский не сам впустил в квартиру своего будущего убийцу.
Хахаля Ольги Ракитской – фитнесс-тренера Виталия Феликсовича Капустина – Федоренко разыскать не смог, и Турецкий передал это занятие в многоопытные руки Грязнова. Слава Грязнов со своими ушлыми ребятами мог человека из-под земли достать, при условии, конечно, что земля эта московская.
Когда Турецкий выходил из здания Генпрокуратуры на Большой Дмитровке, шел такой сильный дождь, что на улице потемнело до сумеречного состояния природы и души. Турецкий поднял воротник куртки, и тут же на него налетел высокий и толстый детина, который умудрился наступить ему на обе ноги. Турецкий взвыл, поднял глаза и обнаружил, что это его собственный подчиненный – Федоренко, и вид у него при этом был сияющий.
– Сан Борисыч, сантехник Василюк был у Ракитского прошлый раз не полгода, а пять месяцев назад, точнее, тринадцатого мая. Так что не соврал.
– Хорошо, что еще?
– Зато с Исааками – полная труба.
– В смысле?
– Ну вы же мне поручали искать Исааков среди знакомых Ракитского?
– А… да.
– Так вот, их не было.
– Ни одного за все шестьдесят с лишним лет?
– Сан Борисыч, – обиделся Мишка, – вы все забыли. Мы искали Исааков, привязываясь все-таки к определенному временному интервалу, за последние семь-восемь месяцев.
– Тогда какого черта ты такой счастливый?
– Я все-таки нашел одного. Исаак Самуилович Райзман – зубной техник, работавший много лет в ФСБ.
– И что?
– Ничего. Он умер четыре года назад.
Турецкий выругался.
– Тогда забудь про это. И вот что, садись за руль и отвези меня на Арбат, в смысле – в Плотников переулок. Только молча.
– Как, разве вы не хотите про Райзмана послушать?
– Зачем?
– Это очень познавательно. Однажды, в семьдесят девятом году, он оборудовал в дупле зуба Ракитского тайник.