Убийство Морозного Короля
Шрифт:
12. ЭЙРА
— Мне нужно встретиться с Ксезу. Могу ли я рассчитывать на то, что ты не позволишь себя убить? — Морозко изогнул бровь, его льдисто-голубые глаза уставились на Эйру.
— Я бы чуть не умерла, если бы ты не дал мне свою кровь. — Она сложила руки на груди. Воспоминание о том, как она скользила под водой, не в силах пошевелиться, не в силах дышать, беспомощная, нахлынуло на нее. Ей было приятно, что под водой она стала жертвой, но она действительно не хотела умирать, не хотела перестать дышать. И хотя ей суждено
— Моя кровь не убивает тех, кто ее пьет. Это нечто другое. — Морозко встал с края кровати. — Если тебе снова понадобится привести себя в порядок, я помогу тебе в следующий раз. — И, словно не в силах удержаться, добавил: — Если хочешь, мы можем наконец искупаться вместе в моих покоях.
Эйра закатила глаза, хотя при этой мысли в ней разгорелся небольшой огонь.
— Только не надо снова становиться мудаком.
— Снова? Я так быстро лишился благодати. — Он ухмыльнулся.
Ее губы дрогнули, и она сдержала улыбку. Возможно, она уже начала привыкать к его досадным замечаниям. Но потом она подумала о событиях его прошлого, в которых он ей признался. Он был всего лишь мальчиком — в день своего рождения, не меньше, — когда кто-то, кто был ему дорог, был обезглавлен на его глазах собственной матерью. Королева истинной тьмы. Морозко никогда не знал своего отца, а Эйра слышала рассказы о его жестокой матери, но не знала, что та была так же ужасна по отношению к собственному сыну. У нее свело желудок при мысли о том, что мать причиняет вред беспомощному юному принцу. Узнав немного больше о короле, она начала сомневаться, стоит ли вообще искать другой способ избавить Фростерию от него. Она вспомнила слова Ульвы о том, что у него есть веская причина для жертвоприношения. Теперь она верила, что, возможно, она есть…
— Я приду проведать тебя позже. А пока оставайся в постели, — приказал Морозко, его тон не оставлял места для споров.
— Я не покину эту постель, но только если ты принесешь мне несколько моих вещей. — Эйра наклонила голову набок и улыбнулась.
— Куклу Морозко? — промурлыкал он.
Эйра не могла отрицать, что ей нравится, как звучит его глубокий голос, как слова слетают с его языка. Ей пришлось вспомнить, с кем она разговаривает и почему вообще оказалась в этой постели.
— Нет, он ждет своей очереди, — проворчала она. — Мне просто нужно несколько кусков дерева и инструменты для резьбы, чтобы сделать музыкальную шкатулку.
Морозко опустился на колени на пол, перебирая предметы, и наконец передал ей несколько инструментов и небольшую стопку дерева.
— Я хотел бы послушать, когда ты закончишь.
Она уже готова была ответить язвительно, думая, что он хочет подразнить ее звуками девиц, которых он ублажает. Но выражение его лица было серьезным, меланхоличным, как будто он глубоко задумался. Возможно, он все еще вспоминал свое прошлое, то, что рассказал ей о своей матери.
— Тогда я сыграю для тебя, — мягко сказала она.
Его брови удивленно приподнялись, и он коротко кивнул ей, после чего повернулся на пятках. Он еще раз оглянулся на нее через плечо, прежде чем оставить ее одну.
Эйра подняла инструменты, к ней медленно возвращались силы. Она опустила взгляд на свой халат и вздохнула, вспомнив, как король видел ее обнаженной, как он нес ее на руках, пока она была
Ни один мужчина никогда не видел ее в таком виде — жар пополз по ее шее и щекам.
— Все в порядке, Эйра. Король видел сотни девиц без одежды. Нет, нет, тысячи. Твое тело не будет для него особенным. Оно вообще ни для кого не будет особенным. — Так тысячи?
Она ущипнула себя за переносицу, чтобы не представлять, как он сдирает с девы платье или спускает мантию с ее собственных плеч. Но было кое-что, о чем она не могла перестать размышлять: когда он коснулся ее кожи своей, внутри нее зазвенело электричество. Такого раньше не было ни от одного его прикосновения.
Отмахнувшись от этой мысли, Эйра наклонилась вперед и уставилась на стеклянную дверь, за которой падали хлопья снега. Странное чувство охватило ее с Адаиром, не такое сильное, как с королем, но что-то другое… Слишком много странных чувств, на которые у нее не было ответов.
Белоснежной совы не было видно, и ей захотелось ослушаться Морозко и выйти на балкон, но она не хотела снова упасть. Если она упадет в обморок на улице, то наверняка замерзнет до смерти, а в этом случае король может не успеть ее найти.
Эйра сделала несколько глотков чая из своей кружки, прежде чем приступить к работе над музыкальной шкатулкой. Большую часть дня она потратила на вырезание прямоугольных деталей для создания внешнего каркаса, а затем занялась вырезанием рисунков на дереве.
В дверь вошла Ульва с тарелкой, на которой лежало дымящееся мясо и овощи, а также стакан воды.
— Это моя вина, — сказала она. — Я должна была остаться, чтобы помочь тебе принять ванну.
— Это не твоя вина. Я упрямая. — Эйра отложила резец, и выражение ее лица стало серьезным, когда ей в голову пришла ужасная мысль. — Король ведь не причинил тебе вреда?
Ульва покачала головой, затем выпрямилась, поставив тарелку и стакан на прикроватную тумбочку.
— Нет, Его Величество нам не угрожает. Да, он повысит голос, если мы поступим неправильно, но он никогда не поднимет руку на своих слуг, если только они не предадут его.
Эйра вздохнула, ее плечи расслабились.
— Это меня немного успокаивает.
— Сегодня я сошью несколько платьев. Может быть, ты хочешь что-то конкретное?
Слова Ульвы удивили ее — кроме родителей и Сарен, ей еще никто не шил ничего специально для нее. И тут ей в голову пришла мрачная мысль: не известно, будет ли одежда готова до того, как ее принесут в жертву. Но она заставила себя улыбнуться.
— Что-то другое. Может быть, даже не платье, а брюки и туника. Взамен я сделаю тебе подарок.
— От сделки я не откажусь. — Ульва приостановилась и повернулась. — А если тебе понадобится ванна или что-то еще, сообщи Кусаву, и за мной придут.
— Обещаю. — Эйра ничего не хотела до конца дня, только работать над музыкальной шкатулкой. Может быть, еще выйти на улицу, но это она оставит на другой раз.
Как только Ульва вышла из комнаты, Эйра подняла кусок дерева и вырезала на его поверхности из красного дерева глубокие бороздки. Она сосредоточенно продолжала это делать еще долго, пока не почувствовала покалывание в пальцах. Она разжала их, полагая, что это от безостановочных движений, но когда колючки распространились вверх по рукам, под плотью возникло новое ощущение. Вдоль ее рук прорастали и распускались белые перья.