Убийство Морозного Короля
Шрифт:
— Морозко. Пожалуйста, — прохрипела она.
В этот момент стало ясно, что ее печаль и ужас направлены на него. Но какое ей дело до того, что он скончался от ран, что весь легион подменышей набросился на него, забирая под себя?
— Морозко!
— Я должен просто убить ее и покончить с этим. Эти размышления только оттягивают неизбежное. Либо Эйра, либо Фростерия. Один свет не важнее королевства.
Однако его видения никогда не лгали. Они несли правду, и хотя будущее менялось в зависимости от принятых решений,
Глаза Морозко распахнулись, когда прозвучало его имя. Оно прозвучало эхом и словно нож вонзилось в его череп. Морозко. Морозко. Морозко. Не говоря ни слова, он зашагал прочь от Ксезу. Резкое стаккато его ботинок по полу отскакивало от стен и больше походило на бег, чем на ходьбу. Он стиснул зубы, борясь с грызущим его именем, которое вертелось в голове, но оно тянуло его к комнате Эйры. Он подошел к двери Эйры и распахнул ее, проскочив внутрь, но ее не было ни в кровати, ни на балконе. Его мышцы напряглись, а сердце заколотилось.
В воздухе витал запах можжевелового мыла, и его глаза расширились. Он бросился в купальню и устремился к ванне, в глубине которой бурлила вода. Его конечности зашевелились прежде, чем он успел осознать, что она не дергается. Морозко подхватил Эйру на руки, держа ее, как ребенка.
Ее голова прислонилась к его бицепсу под неестественным углом, а все тело, безжизненное и вялое, быстро остывало.
Не так, Эйра. Не так!
— Ты не умрешь так, Эйра из Винти — Его голос приобрел пронзительные нотки, когда он вынес ее из купальни на кровать. Он положил ее на кровать и быстро осмотрел. Ее грудь не вздымалась, а кожа была серой и холодной на ощупь. Как давно она была в таком состоянии? Вода в ванне была еще теплой.
— Черт, — прошептал он. — Давай, Эйра. — Он обхватил ее щеки, нахмурив брови. Морозко предпочел бы видеть на ее лице хмурый взгляд, а не выражение смерти, которое она носила в данный момент. Но таков уж он был. Приносящий смерть.
Он зашипел, разрываясь между тем, что он должен сделать, и тем, что следует сделать. Не раздумывая, он приник губами к губам Эйры. Ее рот был безвольно раскрыт, но дело было не в поцелуе и не в том, чтобы ощутить нотку корицы на ее губах. Речь шла о том, чтобы не дать ей умереть. На его условиях. Ее смерть должна была произойти на его условиях.
С одним выдохом холодное дыхание перешло от него к ней. Он притянул ее к себе и прошептал на ухо заклинание, приказывая смерти прекратить свою хватку и заставить его кровь работать вместе с ее кровью. А не против нее.
Он отстранился от Эйры, чтобы взять полотенце и вытереть ее, а затем откинул одеяла и уложил ее под них. Когда она оказалась под пушистыми одеялами, ее спина выгнулась дугой. Ее глаза, обычно темные и светящиеся,
Морозко убрал с ее лица темные пряди волос.
— Не забывай, что ты боец, Эйра. Так что борись, чтобы вернуться, — прошептал он.
Рука Эйры метнулась вверх, словно потянулась за чем-то. Морозко провел ладонью по ее предплечью, и его встретил электрический импульс. Он вздрогнул от чужеродного ощущения, натолкнувшегося на его собственную силу. Оно было одновременно и пьянящим, и тревожным.
— Эйра, очнись! — крикнул он, и когда она открыла глаза, их обычный глубокий карий цвет на мгновение задержался на нем. Она поперхнулась раз, два, и он помог ей перевернуться на бок, где она выплеснула полный рот воды.
Морозко колотил ее по спине, пока судороги не прекратились. Он нахмурился и отступил назад, снова оценивая ее. Щеки ее раскраснелись от рвоты, а брови были сведены, когда она смотрела на него, явно ошеломленная.
— Почему ты выглядишь таким взъерошенным? — пробормотала она, гримасничая.
А он выглядел взъерошенным? Зеркала, в которое он мог бы взглянуть, чтобы подтвердить или опровергнуть ее обвинение, не было, но, судя по тому, с каким испытанием они оба столкнулись, он не удивился бы, если бы это оказалось правдой.
Он усмехнулся, еще раз окинув ее взглядом, и повернулся к двери. Прошло совсем немного времени с тех пор, как он вошел в комнату и поднял шум, но Ксезу и Кусав уставились на него — на них.
— Ксезу, пусть Ульва приготовит для Эйры свежий чай и, возможно, бульон, — распорядился Морозко.
— Конечно, Ваше Величество. — Ксезу, широко раскрыв глаза, поклонился и бодро покинул комнату.
— Что касается тебя, Кусав, возвращайся на свой пост и закрой дверь. Это не публичный демонстрация, я правильно понял? — Морозко бросил на охранника пристальный взгляд.
Кусав стукнул кулаком по груди.
— Да, Ваше Величество. — Он щелкнул каблуками и вернулся на свое место за пределами комнаты, но не раньше, чем закрыл за собой дверь.
Когда остальные мужчины ушли, Морозко переключил свое внимание на Эйру, которая сидела в кресле. Одеяло каскадом струилось по ее коже, собираясь на талии. Не отрывая глаз от одеяла, он проследил за его движением и, подняв взгляд вверх, задержался на покатом склоне ее грудей — соски затвердели от прикосновения к ним прохладного воздуха.
Чувства Эйры словно обрушились на нее, потому что она резко подняла одеяла и нахмурилась.
— Что ты наделал?
Морозко фыркнул и убрал волосы с лица.
— Я? — Морозко встал и пересек комнату, чтобы взять ее халат. Повернувшись на каблуках, он вперил в нее тяжелый взгляд. — Я спас тебе жизнь, вот что я сделал.
— Что? — Ее губы искривились, а на лице появилось выражение растерянности.
Он прошел вперед и положил ее халат на кровать.
— Позволь мне освежить твою память. Ванна и неспособность набрать воду в легкие… — Морозко смотрел, как ее осеняет, и не мог понять, что ее больше ужасает — мысль о том, что она чуть не утонула, или то, как он обращался с ней, пока она была голой.