Убийство на Аппиевой дороге
Шрифт:
С годами в лице его добавилось округлости, орлиный нос сделался мясистым. Буйные локоны он остриг, как и подобает человеку зрелого возраста. Улыбка стала менее чувственной, более самодовольной. Словно с обретением величия и власти Помпей, решив, что теперь уже не так нуждается в привлекательной внешности, сбросил наряд располагающей к себе юности.
До сих пор я видел Помпея лишь издалека, произносящим речи в суде или на Марсовом поле; видел на Форуме, где он появлялся в сопровождении свиты военных и гражданских помощников, каждого из которых, в свою очередь, сопровождала его собственная свита из тех, кто искал милостей Великого
– Ты Гордиан Сыщик, а это твой приёмный сын Эко. – Помпей кивнул и улыбнулся, явно довольный, что помнит даже такие мелочи без подсказки раба. – Мы ведь раньше не встречались?
– Нет, Великий.
Последовало молчание, тягостное для меня, но не для Помпея, который неторопливо расхаживал взад-вперёд, всё ещё заложив руки за спину. Наконец он снова заговорил.
– Вижу, у тебя выдался хлопотный день.
– Хлопотный день?
– С утра к тебе заявляется Клодия и увозит тебя в своих носиках. Ты наносишь визит Фульвии; полагаю, что там не обошлось и без Семпронии. Едва ты успеваешь вернуться домой, за тобой заходит Цицеронов вольноотпущенник и уводит тебя и твоего сына в дом своего патрона, где ты ведёшь длительную застольную беседу с Цицероном и Целием. Милона там не было?
Я открыл было рот, чтобы ответить, но оказалось, что вопрос обращён не ко мне.
– Нет, Великий, - отозвался Детское Лицо, отрицательно качнув головой. – Милон с утра не покидал дома.
Помпей кивнул и снова устремил взгляд на меня.
– Но ты встречался с Милоном в доме Цицерона.
Фраза, хоть и лишённая вопросительных интонаций, всё же требовала если не ответа, то хотя бы признания факта.
– Да.
– И как ты его нашёл?
– Я не искал его.
– Я не об этом. Он всё такой же?
– Я не знаю, какой он обычно.
– Он всегда гордился своей силой; потому и взял себе имя Милон – как у легендарного силача, Милона Кротонского. Так как он сейчас выглядит?
– Я бы сказал, он держится.
– А настрой?
– Не могу судить. Мы с ним почти не разговаривали.
– Но ты человек наблюдательный и должен был что-то заметить – по его виду, по голосу.
– Он в ярости и в то же время растерян. Как будто у него почву выбили из-под ног. Но вряд ли ты нуждаешься во мне, чтобы узнать это.
– Верно, не нуждаюсь. – Улыбка Помпея была начисто лишена всякой иронии; он просто был доволен, что я не стал отнимать у него времени пустыми рассуждениями. – А что нужно было Клодии? – Заметив моё колебание, он нахмурился. – Только не говори, что это не моё дело. Моё. Всё, что происходит сейчас в Риме, моё дело. Так что же она хотела?
– Отвезти меня к Фульвии.
– А Фульвия чего хотела?
– Но уж конфиденциальная просьба вдовы, только недавно схоронившей мужа…
– Сыщик, не испытывай моего терпения.
– Один человек обратился к ней, - осторожно ответил я, подыскивая
– Но не толпятся же прямо сейчас соискатели у её дверей.
– Нет, это не жених, - ответил я, хотя, если верить словам Целия, Антоний был её любовником в своё время.
– Ладно, - отозвался Помпей с полным равнодушием, - не буду тебя расспрашивать: личные дела Фульвии меня пока не интересуют. Так ты берёшься за её поручение?
– Я не решил ещё.
– Возможно, я мог бы помочь тебе. Кто знает? У меня могут быть нужные тебе сведения.
Я подумал, что это маловероятно. Марк Антоний был человек Цезаря, а не Помпея.
– Ты предлагаешь мне помощь, Великий?
– Возможно. Я человек разумный. Если я дам тебе то, что тебе нужно, ты охотнее дашь мне то, что нужно мне.
– А что тебе нужно от меня, Великий?
– Об этом чуть позже. Так ты хочешь что-то узнать?
Решив, что вреда не будет, я спросил:
– Что ты можешь рассказать мне о Марке Антонии?
– Правой руке Цезаря? Знаю, что его отец получил от сената империй на то, чтобы очистить море от пиратов, и с треском провалил всё дело, так что сенат перепоручил это мне. Знаю, что отчим его впутался в заговор Катилины и был казнён вместе с остальными по требованию Цицерона. Знаю, что Антоний начал с того, что отправился по моим стопам на Восток и провоевал там несколько лет, прежде чем примкнул к Цезарю. Что ещё можно о нём сказать?
– Возможно, ничего.
– Клянусь Геркулесом, это что, он метит Фульвии в мужья? Не вижу, как это ему удастся. Он уже женат – на своей родственнице Антонии; а это не та женитьба, которую будет легко расторгнуть. В любом случае, Фульвии лучше держаться от него подальше. Клодий был вожаком отребья и хорошим вымогателем, но деньги в семью приносить не забывал – вон какой роскошный дом они купили. Антоний из другого теста: что добудет, спустит до нитки, а потом только что не себя самого закладывает, лишь бы получить в долг. Все, кто вокруг Цезаря, такие. Плохо они кончат. Надеюсь, прежде, чем разорят республику. – Он умолк и приподнял бровь, несколько удивлённый, что сказал больше, чем собирался.
– А Цицерон что сказал по поводу твоего визита к Фульвии? – спросил он прежним требовательным тоном.
– Он был заинтересован – как и ты, Великий.
– А он за всем эти не стоит? Нет? Я подумал, может, он решил сделать тебя своим шпионом. Это так похоже на него. Шпионская сеть, неподписанные письма, послания, закодированные каким-то шифром, придуманным для него Тироном; платные осведомители; один соглядатай следит за другим. Это у него от отсутствия военного таланта. Умей Цицерон воевать, он был бы совсем другим человеком. Больше дела, меньше разглагольствований. Так ты не шпион Цицерона, Сыщик? – И он снова пристально посмотрел мне в глаза.
– Нет, Великий.
– Возможно, ты шпионишь для него, сам не подозревая.
Такое предположение меня неприятно удивило.
– Думаю, за столько-то лет я узнал все его трюки.
– В самом деле? – Помпей поднял бровь. – Хотел бы я сказать о себе то же самое. А Целий? Он почему на стороне Милона? Ему какой интерес его защищать?
– Целий держит сторону Цицерона, а Цицерон держит сторону Милона.
– Выходит, Целий – человек Милона?
– Я вообще не уверен, что Целия можно назвать чьим-то человеком.