Убийство в «Зеленой мельнице»
Шрифт:
— Чарльз, дорогуша, прекрати задавать риторические вопросы и послушай меня. Вернемся к убийству Бернарда. Ты был с ним знаком?
— Да.
— И ты знал, что у него есть компрометирующие снимки?
— Да.
Чарльз взял со столика сигарету из пачки и прикурил от затейливой резной зажигалки.
— И ты был в «Зеленой мельнице», чтобы посмотреть на его участие в этом жутком танцевальном марафоне?
— Да. Мама все нудела, чтобы я куда-нибудь сходил с тобой. Я подумал: если уж мне придется куда-то идти, так почему бы не взглянуть на Бернарда — может, мне повезет, и он сломает ногу. Но мне вечно не везет. Если уж кто-то собирался его убить, и наверняка существовали сотни людей, желавших ему смерти не меньше меня, так надо же было выбрать именно тот вечер, когда пришел я! Нехорошо, правда?
— Действительно. Но и в твою пользу кое-что есть. Во-первых, ты теряешь сознание при виде крови. Во-вторых, оружие. Его так и не нашли.
— А музыкантов обыскали?
— Да.
— Потому что они так и крутились возле трупа, Тинтаджел Стоун и Бен.
— Да, но ни у кого из них не было причин убивать Бернарда. Кроме того, они подошли уже после того, как тот упал, а упал он уже мертвым.
— Меня повесят, да? Придет палач в маске, накинет мне на голову мешок и петлю на шею, и меня убьют, убьют!
Чарльз перешел на крик. Фрина отвесила ему размашистую пощечину. Он вытаращил глаза:
— Ты меня ударила! — ахнул он. — Ударила меня!
— Получишь еще, если не уймешься. Ты мне весь дом на ноги поднимешь. Ты упустил из виду один фактор, он и сохранит твою ничтожную жизнь.
— И что же это?
— Я, — нескромно сообщила Фрина. — Твое спасение во мне. Я выясню, что произошло, и вытащу тебя.
Фрина взяла сигарету, и Чарльз наклонился, чтобы дать ей прикурить.
— Какая любопытная зажигалка. Никогда таких не видела.
— Бен сделал. Он раньше был ювелиром. Колечки делал, браслетики всякие, хотя, конечно, не такие, как у тебя. Нерина любит золото. Он отдал эту мне — я потерял свою.
— Бен знает, что ты пойдешь сдаваться?
— Нет, его не было дома, я оставил ему записку.
— Понятно. Ладно, сейчас я позвоню в полицию и позабочусь, чтобы тебе выделили уютную тихую камеру на ночь. Не беспокойся, Чарльз. Я найду преступника, и тебя отпустят.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Через полтора часа громадный, но вежливый сержант забрал Чарльза; у того в глазах стояли слезы, но он держался. Сержант согласился поместить узника в одиночку и допустить мисс Фишер и родных Чарльза навестить его утром. Со смешанными чувствами Фрина наблюдала, как его уводят. Кто же все-таки прикончил незадачливого Бернарда, которого, похоже, никому не жаль?
Взвизгнув тормозами, подлетело такси и едва не врезалось в фургон, на котором увозили задержанного. Из машины выскочил пунцовый от злости Бен Роджерс и взлетел на крыльцо.
— Где Чарльз? Он у вас?
— Нет, — ответила Фрина; немного отступив, она ухватилась за горлышко стоящей возле двери вазы. — Его забрала полиция. Он сдался. Это не его рук дело.
— Откуда вам знать? — рявкнул трубач. — У него был мотив.
— Мотив был, а средств не было. И я это докажу, — добавила она, не выпуская вазу на случай, если трубач начнет действовать согласно своей репутации.
— А сумеете? — ухмыльнулся он.
Фрина улыбнулась.
— Сумею, — заверила она.
Бен Роджерс глянул на нее своим убойным стоваттным взглядом, сплюнул ей под ноги и метнулся вниз по ступеням. Лишь когда трубач благополучно сел в такси и укатил, Фрина закрыла дверь.
— Раз так, пойду-ка я спать. Жаль, конечно, что в одиночестве, но ничего не попишешь.
Подавив острое сожаление, что с нею нет Питера Смита, самого страстного из анархистов, она подчинилась собственному решению и вскоре уснула.
Проснулась Фрина рано утром, ей опять снились розы. Черный блестящий слизняк забрался в самую сердцевину одной из них. Проснувшись, она решительно заключила: ее подсознание пытается что-то сообщить — и вновь погрузилась в сон, чтобы дать ему еще один шанс.
Однако все оказалось впустую, и Фрина проснулась уже в обычное время, так ничего и не прояснив, с мыслью, что ей опять придется нанести визит госпоже Фриман. Это решение не улучшало и без того гнетущий день. Небеса рыдали.
— Да что ж такое, боже мой! — воскликнула Дот, когда у нее в руках порвался шнурок от туфли Фрины. — День, видать, не задался, мисс.
— Это верно. Чарльз Фриман в руках полиции, а мне надо еще разок повидать его припадочную мамашу и расспросить про Виктора. Фотографии от Джека Робинсона доставили?
— Да, мисс. — Дот потянула за второй шнурок, и он тоже лопнул.
— Наверное, мне лучше надеть другие туфли, Дот, — мягко сказала Фрина. — Похоже, с неодушевленными объектами сегодня мне не везет. Слетаю-ка я по делам, навещу госпожу Фриман и Бобби. Один из них точно будет рад меня видеть.
Бобби открыл дверь в халате.
— У меня для вас подарок, — объявила Фрина.
Он схватил пачку фотографий и прижал к груди.
— Спасибо, мисс Фишер, как мне вас благодарить? После разговора с вами я почувствовал, что наконец-то освободился от Чарльза. Он больше не имеет надо мной власти. Я не предлагаю вам войти, у меня э-э… гости. Может, вы поужинаете со мной сегодня?
— Я уже приглашена, — с улыбкой сообщила Фрина и ушла из его жизни.
— Дот была права, — проговорила она, заводя машину. — День не задался. Благодарности мне не досталось, однако хоть снова слезами не залили, и на том спасибо. Ладно, а теперь — к госпоже Фриман.
К счастью, хоть дождь прекратился.
Госпожа Фриман, похоже, с прошлого раза так и не поднималась. Она по-прежнему лежала на кушетке и плакала под присмотром заботливой горничной. Может, сердца у нее и нет, подумала Фрина, зато слезные железы работают бесперебойно.
— Мисс Фишер, они арестовали моего сына!
— Которого? — ехидно поинтересовалась Фрина, присаживаясь на край кушетки. — Хватит истерик, госпожа Фриман, на меня это не действует и только утомляет. Женщине с таким сердцем, как у вас, не пристало ныть. Выходит неубедительно. Чарльз будет на свободе, как только я раскрою убийство. Теперь, вы хотите, чтобы я продолжала искать вашего второго, позорно отвергнутого сына, или бросить это дело? В Мельбурне есть еще две женщины-детектива, они будут рады продолжить поиски.