Участок
Шрифт:
– Да, да, конечно, – потерял интерес Кравцов.
Подобные речи ему были слишком знакомы. И он направился было прочь от администрации, ведя за руку Сурикова, но тут Дуганов выкрикнул слова, которые заставили его остановиться и обернуться:
– Наши олигархи, между прочим, Кублакова в реке утопили!
И сразу же на крыльцо вышел Шаров с очень сердитым лицом.
– Клевету наводишь? – спросил он.
–
И Дуганов, приподняв кепку, удалился с видом выполненного долга.
Кравцов хотел было задать Шарову вопрос по существу дела, но тот почему-то мешкать на крыльце не стал, вернулся в здание.
Ясно, понял Кравцов. Не любит Шаров этой темы. Почему?
И повел Сурикова к себе, то есть в дом Максимыча.
Он повел Сурикова к себе и во дворе вдруг вспомнил про лошадь. Зашел в сарай, осмотрел ее. И невольно вздрогнул, услышав голос:
– Мерин хороший, но старый. Максимыча покойного мерин. Мелкие вещи возить в магазин или на склад – самое то. Вот Максимыч и возил. Кличка у него – Сивый. Сивый мерин получается.
В сарай незаметно вошел старик Хали-Гали. Он с утра собирался познакомиться с новым человекам, но стеснялся подойти к нему без дела. А тут почуял дело – и подошел. И оказался прав – Кравцов спросил его:
– А телеги или повозки не было у Максимыча?
– И сейчас стоит, – показал Хали-Гали в глубь сарая.
– А вы можете этого мерина запрячь в телегу?
– Дело нехитрое. Если упряжь осталась, конечно...
Хали-Гали начал искать упряжь – и нашел. Принялся выводить Сивого, запрягать его в телегу. Кравцов внимательно наблюдал, всегда готовый научиться тому, что не умел. Но долг превыше всего. К тому же правило: задавать неожиданные вопросы в неожиданное время и в неожиданном месте. И Кравцов сказал:
– Вы, дедушка, наверное, все знаете про местные дела?
– А кто и знает, если не я! – охотно согласился Хали-Гали.
– Правда, что участкового Кублакова утопили?
Кравцову показалось, что спина старика, надевавшего хомут на мерина, застыла и напряглась. Помешкав некоторое время, Хали-Гали обернулся и спокойно ответил:
–
– Какой сом?
– Обыкновенный. То есть необыкновенный. Лет ему никто не знает, сколько. В нем одной длины метров пять. Серьезно говорю. Я его своими глазами видел раз десять, только ночью. Днем он не показывается. В Кукушкин омут заходил, там такая глубь, что на дне лед лежит. Серьезно говорю!
И вот Сивый запряжен. Усадив Сурикова, Кравцов сел сам, неумело взял вожжи и крикнул:
– Но!
Мерин не шевельнулся.
Кравцов хлопал вожжами, кричал и даже, соскочив, толкал мерина в бок. Тот стоял.
– Отвык, – сказал Хали-Гали. – Год в упряжи не ходил. И старый уже.
– Зачем же мы впрягли его?
– Ничего, вспомнит. – И тут Хали-Гали вдруг кудряво и длинно выругался, после чего Сивый медленно, но верно пошел вперед. – Максимыч без матюгов не ездил, Сивый и привык, – объяснил Хали-Гали.
Цезарь, глядя вслед телеге, решил: наверное, Суриков, с которым Павел Сергеевич так сдружился, что не отходит от него, решил покатать Кравцова по селу. Нет, подумал Цезарь, я останусь. Село я уже видел, а странное это животное, признаться, меня нервирует. Ноги огромные уж очень. Не то чтобы страшно, а неприятно как-то.
А Сивый, наверно, привык, чтобы его обругивали через каждые несколько метров, потому что вскоре остановился.
– Пошел! – кричал Кравцов.
– Ты матом его! – с улыбкой посоветовал Суриков.
– Извините, мата не люблю.
– Скажи – не умеешь.
– Умею, но не люблю.
– Откуда тебе уметь, юный пионер? В какой теплице тебя растили, интересно?
Это Кравцова обидело. Он хоть и учил себя всегда не поддаваться на такие провокации, но мужская честь – понятие тонкое. И, набрав воздуха в грудь, он доказал Сурикову и мерину свое умение ругаться, когда надо. Суриков это умение оценил и зашелся одобрительным смехом, а вот мерин почему-то не отреагировал.
Но тут Кравцов увидел то, что заставило его усомниться в причине смеха Сурикова. Огибая телегу, перед ним выехала на велосипеде женщина. И с негодованием на него обернулась. Молодая и симпатичная. А если честно сказать – красивая. Вида вполне городского и даже интеллигентного. И это понятно: то была Людмила Ступина, местная учительница истории и физкультуры, женщина с разнообразным прошлым, о чем позднее.
Кравцов страшно смутился.