Ученик слесаря
Шрифт:
Первым Иван нападать не любил. Кроме того, даже если он, Иван, победит, закон будет на стороне побежденного. Надо как-то его спровоцировать, чтоб первым накинулся. И тогда уже действовать в порядке самозащиты. А то по судам затаскает этот оборотень.
Все попытки поссориться с наставником, и не просто поссориться, а пробудить скрытую в нем свирепость - чтоб спровоцировать нападение и законные ответные действия со своей стороны - успеха не возымели. Петруха почти не реагировал на подначки, прозрачных намеков, казалось, не понимал, а если и отзывался на них, то только словесно, в драку не лез, и даже не замахнулся ни разу. Дожидается, когда в силу придет?
Теперь, когда намеков
По мере того, как сила в Петрухе росла, он и реагировать стал иначе, более конкретно, агрессивно, зло. Впрочем, это могло быть естественной реакцией на надоедливого молодого человека.
Однажды вывели в ремонт центрифугу, и надо было, забравшись внутрь, крепить барабан, который понемногу начинал дребезжать. Иван залез, а наставник остался снаружи.
Иван видел его лицо, торжество в этом лице и всерьез перетрусил, ожидая подвоха. Хотя доподлинно знал, а высунув голову - видел, что питание от электродвигателя отключено, концы кабеля откинуты и заземлены, а в электрощите еще вдобавок и автоматический выключатель отключен. Петруха же, не убавляя угрюмости и не спуская с Ивана глаз, отчетливым движением протянул руку и коснулся большим пальцем черной пусковой кнопки. Он нажал ее, эту кнопку. Пуска агрегата, естественно, не последовало, но мгновение было не из приятнейших. Расхохотавшись, деланно и длинно, он отнял руку от пульта управления.
После этого случая Иван с ним не работал. Отставной наставник следил за ним издали. Смотрел внимательно и зловеще.
Были и другие приметы нагнетания агрессии, концентрации вокруг Ивана нечистых сил. Однажды он возвращался домой затемно, и при свете фонарей, на довольно людном участке улицы, на него накинулась стая неопознанных птиц. Они налетели с каким-то нептичьим визгом, хлопаньем крыльев, шевелением воздуха и едва не сбили его с ног. Крупные, с голубя. Когтистые. С клювами, острыми, как ножи. Впрочем, задето было еще пара прохожих, так что это вполне могло быть результатом переполоха пернатых, вызванных неизвестной, но рациональной причиной. Тем более, что серьезно никто не пострадал. Тут же какой-то пьяный братался с прохожими, так его голубями и не задело.
А то избили его приятеля Болта, выбили зуб, причем по расположенью во рту соответствующий тому, который был злым роком Петрухи.
Что-то мне раскошмарилось, отгонял от себя эти симптомы Иван, пытаясь не замечать этих зловещих знаков. Которые и в цехе накапливались.
Написал заявление об уходе токарь. Начальник цеха вдруг слег в психиатрию с симптомами каких-то деменций. Все меньше становилось народу вокруг. Все больше сгущалось в углах мраку.
Непрозрачные для света углы - для звука иной раз прозрачны бывали. Бросишь гайку - отзовется звоном о металл или стуком о стену, а то и не отзовется совсем - словно способен был это мрак растворять предметы. Порой казалось, что кто-то пыхтит впотьмах. Но большей частью ощущение пустоты присутствовало. Оттуда тянуло холодом, сыростью, хотя сыро было кругом, но эта сырость была иного, более промозглого качества. Словно в этих углах томилось небытие, и, войдя в этот сумрак - сам исчезнешь из пространства и времени навсегда. И Иван вблизи этих углов чувствовал себя настолько потерянным, будто являлся частью того, чего уже нет, и эта принадлежность отсутствующему, несуществующему целому и его состояние делало призрачным и не-сущим.
Так почти месяц прошел. Срок приближался - день
Но и Иван времени не терял зря. Тоже готовился. Не исключено, что налетит Петруха внезапно. Нападет из-за угла, со спины навалится. Большинство его деяний было в цехе совершено. Вероятно, цех был наиболее подходящим для него местом. Может, дополнительную энергию ему давал, будучи сходен с адом. Или единство времени автоматически предопределяло единство места. Поэтому Иван на всем пространстве, на всех трех этажах припрятал в разных местах - где под лестницей, где под лавкой, где за или под тем или иным агрегатом - увесистые предметы. Кирпичи, дубьё. Обрезки труб и металла различного профиля, предполагая ими воспользоваться для защиты или нападения, когда время придет. Руку себе перебинтовал, вложил меж бинтами свинец.
Так что час Ч, настав, не был для него неожиданностью. Возвестив о своем начале дверным звонком.
Тем не менее, Иван вздрогнул. Ноги на какое-то время сделались ватными, и шоферу пришлось с полминуты жать на звонок, прежде чем Иван ему отпер.
– Спал?
– Спал.
– Рано для молодежи, - сказал шофер, посланный за Иваном диспетчером.
– Я был уверен, что дома тебя не найду.
Было начало десятого. Смеркалось. Иван еще и света не зажигал.
– Что там?
– спросил Иван.
– Насос, - сказал посланник.
– Стала смена пускаться, а он застучал. Сказали, что вы с Фандюком им занимаетесь. За вами, мол, закреплен.
Иван не стал уточнять, какой именно, будучи почти уверен, что этот стук Петруха организовал. Стук с того света. Иван передернул плечами.
– Курточку накинь, - сказал шофер, по-своему истолковав Иваново состояние.
– Прохладно сегодня. И немного дождит.
Петруху, сказал шофер, дома не нашли, но ты парень взрослый уже, разберешься с этим насосом самостоятельно. Разберусь, кивнул Иван, вызванный для других разборок. Дядя Петя, скорее всего, поджидает уже его в цехе. Готовя свои каверзы.
Внутренне состояние Ивана в это время было достаточно сложным, чтоб попытаться его описать в двух словах.
Пока ехали до завода, мандраж его намного ослаб. Ему удалось влить в себя изрядную долю храбрости. Твоя судьба - результат твоей же деятельности, энергетики, заложенной в тебе, твоей сопротивляемости среде. И пока шел от проходной до четвертого цеха, кураж и мандраж в нем так тесно сплелись, что разъять их было невозможно. Одно состояние подпитывало другое, и убери, казалось, одно, то и другое исчезнет, и останется лишь вялость и слабость в ногах, как в то мгновенье, когда он услышал звонок и понял, от кого этот посланец.
Нервы еще более натянулись, едва он вошел в цех. Шаг сделался пружинист, взгляд зорок, а слух истончен. Он поднялся на второй этаж в раздевалку, будучи максимально насторожен. Переоделся, и направился в слесарную мастерскую, идти до которой предстояло через весь цех. Вряд ли этот Петруха набросится прямо сейчас. Цех не безлюден. Рабочих, конечно, меньше, чем днем, но десятка полтора присутствует. Иван старался держаться на виду. Вероятнее всего, действие будет инсценировано под несчастный случай. И будет происходить там, где ему никто не сможет помешать произойти. В слесарке, например. Мастерская в этот час стопроцентно пуста. Иван потянул на себя железную дверь. Действительно, никого, кроме Петрухи в ней не было. Который даже головы не обернул на лязг, с которым сработала, захлопнувшись, дверь за спиной Ивана.