Ученик слесаря
Шрифт:
Вскачь, словно спохватившись, пробежала бухгалтерша.
Он прижался спиной к стене, иначе бы мог упасть. Колени дрожали. Колени дро... Колени... Усилием воли он справился с собой. Спину оторвал от стены. Дверь как раз распахнулась, зловеще скрипя, лишенная запоров. Он, протискиваясь между спин, успел в числе первых. Заглянул в проем.
Стола поперек прохода не было. Он был опрокинут, стол. Александра, выходя, отодвигала его в сторону. Отодвигала его, выходя. Выходя... Нет, там ее нет, там ее быть не может, раз стол отодвинут - ушла. Не ее это кровь. И халат не ее, изодранный в клочья, брошенный на пол у стола, черный, кровь на черном плохо видна, но,
Горела лампочка, хотя было ясное утро. Единственное окно, зарешеченное, выходящее на улицу, было залеплено лицами любопытствующих, так что для света дневного и щелочки не осталось. Так что правильно она горела, лампочка.
Далее, за столом меж стеллажами пол был усыпан складскими запасами. Кусками мыла, коробками порошка, связками спецодежд, осколками какой-то керамики. Поверх всего этого тоже была кровь, значит, убийству драка или свалка предшествовала, во время которой и произошел этот кавардак.
Там, где заканчивались стеллажи, и проход между ними поворачивал влево, а прямо напротив дверного проема была крашеная зеленым стена и было окно, так вот, меж окном и торцом стеллажа торчала нога. Нога была неживая, это было видно по ней, обутой в рабочий ботинок большого размера, поэтому принадлежать Александре она никак не могла. Одета ль она в штаны, отсюда не было видно, так как высовывалась из-за стеллажа только голень, волосатая, явно мужская, возможно штанина в процессе борьбы задралась. Через окно, хоть и пялились в него любопытствующие, ноги не было видно. Угол паденья не тот.
На пару секунд Иван почувствовал облегчение. Раз не ее нога, то значит жива. Но как проникла сюда эта нога? Тоже была приглашена на три буквы? Горечь за предполагаемое любовное поражение, страх за Александру, надежда на лучшее и даже подлое: ах, раз ты и его - то так вам и надо - в уме Ивана смешались и переплелись. Если верно последнее - а ведь единственно правдоподобное предположение было то, что она впустила этого, с ногой, а потом любовники передрались - то теперь надо искать либо забившуюся в угол кладовщицу-убийцу, либо ее труп.
– Сань!
– осторожно позвал Иван.
Толпа за его спиной притихла. Слышно было ее дыханье, и даже не слитное - толпы, а отдельное - каждого. Вот дышит, сипло втягивая в себя воздух, астматик Серов, а это сопит Мамин, только в самом Иване дыханья не было, замерло: он прислушивался. Потом проскользнул меж столом и косяком в помещение. Кто-то полез, было, за ним, но Иван обернулся, сказав:
– Стойте на месте все. Нельзя сюда. Следы затопчете.
Как ни странно, его послушались.
Кто-то сзади накручивал телефон, названивая в заводоуправление, в медсанчасть и милицию. Иван двинулся меж стеллажами, ступая по материальным ценностям, стараясь лишь не испачкаться кровью. Не боясь оставить отпечатки пальцев: если будут снимать, его пальцев здесь и без того выше всяческих норм.
К страху по поводу судьбы Александры примешивался ужас. Он отчетливо различал эти чувства, как будто существовали они в разных участках его головы. Причиной ужаса было представление о том, что, завернув за угол, тела он там не обнаружит. То есть нога есть, а тела нет. Туловище не является естественным продолжением этой ноги, а существует во фрагментах, разбросанных по всей площади склада. Больно уж крови много. Словно тело изорвали в клочки и каждый клочок выжали. Или здесь было растерзанно несколько тел. Александра...
Он повернул за угол, и
Исследуя тело, он немного успокоился насчет Александры. В поле его зрения больше трупов не было. Версия проникновения тела на склад сложилась в его голове, пока он его обследовал. Несомненно, проникло оно сюда, когда еще было живо. Воспользовавшись халатностью Шурочки, сделало слепок с ключей. Рассчитывая поживиться материальными ценностями, проникло ночью в контору, а потом и на склад. Вошло, заперлось изнутри. Завесило окно одеялом, которое сейчас было сорвано и лежало частично не батарее отопления, частью на полу. Включило свет, и принялось за неспешный осмотр, кое-что откладывая в сторону с тем, чтоб с собой унести. Но на тело напали. И умертвили его.
Кто напал, как проник, как, наоборот, покинул запертый склад этот 'кто' - кто, как не Петруха?
– про это Иван пока не задумывался. Дверь заперта изнутри. Окно целое. Щелей нет. Тайна закрытой комнаты. Вот приедет милиция, выдаст, возможно, версию.
Он быстро осмотрел в углах и за другим стеллажами - нет, не было тел. Однако, почему на рабочем месте ее нет? Вновь беспокойство вернулось к Ивану.
Начальник цеха, пьющий мужчина лет пятидесяти пяти, но чрезвычайно ответственный руководитель и грамотный специалист, только что вернулся с оперативного совещания у руководства. Вернее, был вызван по телефону наряду со здравоохранением и милицией. Милиции еще не было, здравоохранение подоспело, но опасалось войти. Начальник белел лицом в проеме двери, демонстративно засовывая под язык таблетку.
– Что там, Вань?
– спросил он.
Видимо то облегчение, что имел Иван на лице, не найдя Александры, начальник прочел и тоже воспрянул, надеясь, что все еще обойдется. Что мертвецов на вверенной ему территории сегодня нет, что кровь, размазанная по бетону, это - так, а нога - что нога? Нет на планете ныне мест, где б не ступала нога.
– Нет ее там, - сказал Иван.
– Нет?
– с надеждой переспросил начальник.
– Нет, - подтвердил Иван.
– Но хотелось бы знать, где.