Ученики Ворона. Черная весна
Шрифт:
— В каком-то смысле он прав. — подтвердил Унс. — Сейчас, пожалуй, такое почти никто и не сотворит. В смысле, живое заклятие на клинок не наложит, больно затратно для себя выходит. Так-то зримое проклятие сделать можно, если прямо на человека его наложить. А вот вкладывать свою силу в предмет, который потом сам использовать не будешь и отдашь в чужие руки… Ну, может, архимаг Саффер способен на подобное. Кто еще? Дэмиан из Ровена, если жив. Гай Петрониус, пожалуй. Этот много чего может, хоть вечно под сирого и убогого рядится.
Вот уж чего я не ожидал, так это
Унс замолчал и задумчиво смотрел на кружащееся на его ладони проклятие. Казалось, он что-то для себя решает. Да так оно, похоже, и было, поскольку через минуту он вздохнул, пробормотал нечто вроде: «Да нет, не стоит оно того», — прицелился указательным пальцем второй руки в черный вихрь и громко произнес короткое заклинание.
С пальца в центр вихря ударила короткая синяя молния, и вихрь тут же прекратил свое кружение, застыв, как воин, получивший стрелу прямо в сердце. Простояв так секунд десять, он подпрыгнул и обратился в черную пыль, от которой мгновением позже не осталось и следа.
ГЛАВА 11
— Устал, — сказал мне Унс. — Вина хочу. Эй, подмастерье, у вас тут найдется вино?
— Не знаю, — передернул плечами я, подходя к Гарольду. — Наверное. Вон там, прямо по коридору, вроде кладовка имеется. Рядом с кухней. Я туда не заглядывал, но, думаю, в ней что-то да есть.
Мой друг спал. Он дышал глубоко и ровно, синюшная бледность с лица исчезла, как будто ее и не было. Что до раны на боку — она выглядела так, как ей и положено. То есть неприятно, но не пугающе.
Самое страшное позади. Правда, ради спасения Монброна я много лишнего его избавителю и сказал, и пообещал, но это ладно. Что-нибудь придумается.
Два Серебряка чем-то громыхал в кладовке, при этом громко ворча. Судя по всему, не обнаружил желаемого и так выражал свое недовольство.
Странный все же тип. Но при этом следует признать, что как маг он силен. Нет, возможно, любой из нас, когда получит посох, вот так проклятие сможет материализовать и уничтожить, но что-то я в этом сомневаюсь. Ворон на одном из занятий упоминал про подобные вещи и сказал тогда, что работа с сильными проклятиями — это очень тонкая штука, которая не всякому по плечу.
А ему — по плечу. Но при этом он живет в какой-то халупе, стоящей на улице, переполненной мошенниками всех мастей, ругается с торговками и спит с мужчинами. Нет, последнее ненаказуемо, да и осуждать его, скорее всего, мне не след, с кем спать — это личное дело каждого, но все же… Да и его внешний вид тоже внушает серьезные если не опасения, то сомнения.
Эх, знать бы, что за должок у него перед наставником. Может, все стало бы понятней? Но одно я знаю точно — он пока на нашей стороне. И это надо использовать.
Правда, у меня нет уверенности в том, что он уже не использует меня. Двести золотых, за которые я поручился, — это приличная сумма. Даже более чем. Генрих упоминал о том, что семейство выделило Гарольду всего сотню в месяц. Понятно, что это была издевка, почти плевок в лицо, но точно ли Монброны могут себе позволить выплачивать пенсион магу?
Хотя это несложно выяснить. Вот очухается мой друг — и узнаем.
— Вино есть, — в комнату вошел Унс, в одной руке у него была запыленная бутылка, в другой — кусок вяленого мяса. — Хорошее. А вот снеди почти нет, только то, что не портится и может долго пролежать.
В желудке у меня заурчало. А когда я в последний раз ел? Вроде вчера с утра. Потом и времени на это не было, и желания — тоже. То побег, то морское путешествие, то еще чего.
— Но-но, — перехватил мой взгляд маг. — Не хватало еще, чтобы я какому-то недоучке-подмастерью еду приносил. Иди и сам возьми.
Признав некоторую правоту его доводов, я направился в кладовку.
Однако неплохо жило семейство Парисов, и застолья оно, несомненно, уважало. С потолка кладовки свисали вяленые окорока, на полках лежали круги сыра, залитые воском, в высоких корзинах, переложенные соломой, поблескивали высокими горлышками бутыли с вином. Ну и другой непортящейся снеди тут тоже хватало — изюм и курага, еще что-то в плетеных коробках. Что именно — смотреть не стал, мне и того, что вижу, хватит.
Я отрезал кусок окорока, набил карман изюмом и прихватил бутылку вина. А почему нет? Кто-кто, а я выпивку сегодня заслужил честно.
Вернувшись обратно, я застал Унса за рассматриванием все той же шпаги, клинок которой был проклят.
— Очень славная работа, — сообщил он мне. — Так, значит, я забираю его себе?
— Пока нет, — по возможности тактично возразил я. — Это шпага Гарольда, точнее — его трофей. Он ее бывшего владельца по мостовой размазал.
— Трофей без спросу брать нельзя, — неожиданно согласился со мной Два Серебряка. — Вот когда мы его разбудим, тогда и спросим, подарит он мне ее или нет.
— Зачем будить? — с набитым ртом спросил у него я. — Пусть дрыхнет.
— Сначала он со мной за спасение своей жизни должен расплатиться, — покачал головой маг. — Слово твое подтвердить. А после что хочет пусть делает.
— Так проснется — и подтвердит. А мы посидим пока, побеседуем. Вино есть, еда — тоже, чего еще желать?
— Буду я ждать, пока он проснется! — фыркнул маг. — Если ты не забыл, то меня сегодня ждет изысканный ужин в «Старом городе», и я не намерен его пропускать.
И ведь особо не возразишь, аргументы убедительные. Не скажу, что у меня есть теперь особая нужда в расположении этого человека, но, учитывая его характер, лучше с ним без нужды не спорить.
— Пусть еще хоть полчаса поспит, — попросил я его. — Они ничего не решают. И до заката еще далеко.
Если совсем уж начистоту — у меня самого глаза слипались. Нет, два дня без сна — это дело привычное, в замке такое случалось не раз. Но тут еще давали о себе знать события, которые в эти два дня уместились. Проще говоря, отпустило меня. Жизнь Монброна была вне опасности, и пружина, которая сжималась у меня где-то внутри, разжалась. А следом за этим пришли усталость и желание хоть немного поспать.