Учись видеть. Уроки творческих взлетов
Шрифт:
– Ну ладно, ну пойдемте, встанем, пожалуйста, пускай люди увидят, что умер Юрий Сотник.
Мы все опять сняли пальто и встали около Юрия Вячеславовича.
– Нельзя ли повторить панихиду? – спросил деловито оператор.
– С такими журналистами хорошо еще не пришлось восстанавливать человека из пепла, как птицу Феникс, – печально пошутил кто-то.
Два молодых человека отправились когда-то в плавание по реке Нерли и в походе стали фотографировать друг друга – это Юрий Сотник и Яков
Примерно в это время Яков Аким, прошедший войну, написал такие стихи:
Мне странно, что я еще жив,Хожу, просыпаюсь в постели,Что бомбы, и голод, и тифМеня одолеть не сумели.Так странно, что вновь сужденоСтупить в эту тихую осень,Монетку в отверстие бросить,Деревья увидеть в окно.А может, еще заглянуТуда, где сосулька сверкает,Где мальчик рисует веснуИ кисточку в лужу макает,Где снег разомлевший лежитИ тянет поленницей влажной,Аукают гуси протяжно…Так странно, что я еще жив.На черных чугунных санях повезли дядю Юру по белой дороге Ваганькова. Падал снег, все деревья стояли в снегу, даже вертикальные стволы, огромные ваганьковские деревья.
Когда опускали гроб, земля была еще не замерзшей, рыхлой, мягкой, действительно «пуховой». У самой кладбищенской ограды возле железной дороги оставили мы его, рядом с мамой, которой он, странствуя, слал с кораблей телеграммы: «Болен цингой, вышли 200, иду Иркутск…»
Что в сравнении с вечностью, где растворилась душа Юрия Сотника, моя передача о нем? Ничего! Но все-таки это правильно, что так получилось, что мы пили с ним на кухне чай, он рассказал мне напоследок свою жизнь, вспоминал детство. И что он услышал по радио, как мы его любим.
Зато всякий раз, когда я не успевала, такая боль и такая жалость: вот собиралась сделать большую передачу, а не успела – с актером Георгием Бурковым. Рина Зеленая согласилась мне дать большое интервью, а я тянула, «созревала»… Сестра поэта Марины Цветаевой – дивная Анастасия Цветаева, писательница, передавала нам с Лёней через знакомых свои поздние книжки, подписывала: «Семье Тишковых! Храни Вас Бог! Анастасия Цветаева, 97 лет»… «Семье Тишковых! Храни Вас Бог! А. Цветаева, 98…» Поэт Юрий Левитанский… Зиновий Гердт… Известнейший астроном, исследователь неопознанных летающих объектов Феликс Зигель – мне так давно хотелось с ним познакомиться. Но ведь не явишься к таким людям впопыхах, надо подготовить почву, самой подготовиться… А как-то однажды пришла на лекцию о неопознанных летающих объектах в Дом культуры «Меридиан», и ведущий сказал: «Прошу встать: мы прощаемся с нашим дорогим Феликсом Юрьевичем Зигелем…».
Эту главу я хочу закончить притчей – у кого есть уши, как говорится, да услышит: на телевидении была одна классная реклама. Это я вам говорю, ненавистник реклам. Одна! И звучала она так: «Позвоните своим родителям…»
Глава 17
Песня, от которой изменится вся ваша жизнь
Когда учатся на художника, скажем живописца, часто занимаются копированием знаменитых картин. Очень хорошее упражнение. Ты представляешь себе, что ты великий мастер – именно ты сейчас подаришь миру полотно, которое на протяжении многих и многих веков будет волновать людей. Ты играешь в его игру, его жизнь переплетается с твоей, начинают происходить мистические вещи…
Жаль, мы не копируем рассказы мастеров, не переписываем их от слова до слова, хотя это отличное упражнение – взять и написать своей рукой рассказ Уильяма Сарояна «В горах мое сердце». Рукой почувствовать, как это делается. Как пишутся такие обалденные вещи. Я знаю этот рассказ наизусть. Я просто с ума схожу от музыки, которая в нем звучит.
«В 1914 году, когда мне было еще совсем немного лет, к нам на улицу Сан-Бенито забрел один старик по пути в дом престарелых. Он шел, играя на трубе, и остановился перед нашим домом. Я выбежал со двора, чтобы послушать, но он больше не трубил. Он сказал:
– Молодой человек, не принесешь ли ты стаканчик воды старику, у которого сердце не здесь, а в горах?
– В каких горах? – спросил я.
– Шотландских, – сказал старик. – Так как же насчет водички?
– А что делает ваше сердце в шотландских горах?
– Тоскует, – сказал старик. – Пожалуйста, принеси мне стаканчик холодной воды.
– А где ваша мама? – говорю я.
– Моя мама в Талсе, штат Оклахома, но сердце ее не там.
– А где же? – говорю.
– В шотландских горах, – сказал старик. – Молодой человек, мне ужасно хочется пить.
– Как это так вся ваша семья оставляет сердца в горах? – сказал я.
– Так уж мы созданы, – сказал старик. – Сегодня – здесь, а завтра – прощайте.
– Как это? – сказал я.
– Сейчас мы живы, а вот уже нас нет, – сказал старик».
Ой, какой это замечательный рассказ. Какие там колоритные герои! Бедные, голодные, денег им в долг не дают, в лавочках не одалживают продуктов. Но до чего несгибаемый дух у этой семейки, сколько разной диковинной информации у них в головах, какое великолепное чувство юмора и гостеприимства!
А главное, что меня поражает, – музыка в слове Сарояна, зрелость, весомость – полное блаженство, хотя мы читаем его в переводе с английского. Он жил в Америке, по крови он армянин. А по уровню сознания – Человек Мира. Как много сказано в коротких репликах диалогов, но еще больше – недосказано. Но и от того и от другого – аж жарко становится!
«…Восемнадцать соседей собрались перед нашим домом. Когда мистер Мак-Грегор протрубил до конца свое соло, все зааплодировали. Отец вывел его на крыльцо и сказал:
– Дорогие друзья и соседи, позвольте вам представить Джаспера Мак-Грегора, величайшего шекспировского актера наших дней.
Дорогие друзья и соседи ничего не сказали в ответ, и тогда заговорил сам мистер Мак-Грегор.
– Как вчера, – говорит, – помню свое первое выступление в Лондоне, в 1867 году…
Тут Руф Эпли, плотник, выходит и говорит:
– Нельзя ли нам послушать еще немножко музыки, мистер Мак-Грегор?
А мистер Мак-Грегор в ответ:
– А не найдется ли у вас в доме куриного яйца?