Учись видеть. Уроки творческих взлетов
Шрифт:
– Такие птицы, как ты, – редчайшее исключение, – сказал ему его друг Салливан. – Большинство из нас движется вперед так медленно. Ты представляешь, сколько жизней мы должны прожить, прежде чем у нас появится первая смутная догадка, что жизнь не исчерпывается едой, борьбой и властью в Стае. Тысячи жизней, Джон, десятки тысяч! А потом еще сто жизней, прежде чем мы начинаем понимать, что существует нечто, называемое совершенством, и еще сто, пока мы убеждаемся: смысл жизни в том, чтобы достигнуть совершенства и рассказать об этом другим. Тот же закон действует и здесь: мы выбираем следующий мир в согласии с тем, чему мы научились в этом. Если мы не научились ничему, следующий мир окажется таким же, как этот, и нам придется снова преодолевать те же преграды с теми же свинцовыми гирями на лапах.
А его учитель Чианг ему говорил:
– Пора начать работать над временем.
Но Джонатан волновался: вдруг там, на Земле, есть чайка, которая пытается вырваться из оков своего естества, пытается понять, что могут дать крылья… И Стая уже приговорила ее к Изгнанию.
А на Земле действительно была такая чай ка. Чайка – искатель истины. Чайка-изгнанник. И вдруг в один прекрасный день он услышала тихий голос:
– Чайка Флетчер Линд, ты хочешь летать?
– Да, Я ХОЧУ ЛЕТАТЬ!
– Чайка Флетчер Линд, так ли сильно ты хочешь летать, что готов простить Стаю и учиться и однажды вернуться к ним и помочь им узнать то, что знаешь сам?
– Да, – сказал он еле слышно.
– Тогда, Флетчер, – обратилось к нему сияющее создание с ласковым голосом, – давай начнем с Горизонтального Полета…
Прошло много лет, и мой друг Седов прямо к нам на занятие приносит мне книгу Ричарда Баха «Чайка по имени Джонатан Ливингстон»! Какая радость, что эта книга вышла! Какое счастье, что у меня во все мои времена были и остаются такие мудрые, продвинутые друзья, в ком жива и поныне Чайка Джонатан Ливингстон.
Я тут же открыла ее и стала вам читать – вслух, эта вещь не такая большая, это был вам подарок, дар небес, наша общая удача и победа. Я читала радостно, страстно… Каково же было мое удивление, когда где-то в середине я подняла глаза и увидела, что ровно половина слушает меня с горящими глазами, а вторая половина… спит мертвецким сном!
– Не буди их, – сказал Седов. – Просто им еще не время это услышать.
И тогда я тихо стала читать дальше о том, как Флетчер на дикой скорости врезался в скалу и, можно сказать, погиб, но тут опять донесся до него голос Джонатана:
«Дело в том, Флетчер, что мы пытаемся раздвигать границы наших возможностей постепенно, терпеливо. Мы еще не научились пролетать сквозь скалы, по программе нам предстоит заняться этим несколько позже…»
Иногда я смотрю на вас и удивляюсь, как вы бесстрашно начинаете учиться. Как вы доверчиво летите над водой. Сначала просто по неведению. А углубившись, вдруг спохватываетесь, и кто-то испуганно возвращается на берег. Ну что ж, как говорил еще один бесподобный герой Билли Пилигрим из книги Курта Воннегута «Бойня номер пять, или Крестовый поход детей» – прекрасной вещи о летающих тарелках, о незначительности смерти и об истинной природе времени, так вот Билли, что бы там ни случилось, любил повторять: «Все нормально. Просто ТАКОВА СТРУКТУРА МОМЕНТА!»
Да, правильно, но если кто-то из вас на моих изумленных глазах вдруг поднимется на две тысячи футов над черной массой воды и, не задумываясь о неудаче, возьмет и попытается совершить фигуру высшего пилотажа – какую-нибудь, я не знаю, мертвую петлю или вираж, – мне всегда хочется сказать этому человеку:
– Ты можешь научить меня так летать?
Потому что я здесь новичок. Я только начинаю.
Так мне хотелось сказать нашему Евгению, когда он написал ту свою потрясающую вещь про бурлаков на Волге. Кто слышал, как он прочитал ее тогда – осенним вечером ноябрьским, на улице шел дождь, и за окном стемнело, нас было мало на уроке, но повторяю: тот, кто слышал, не позабудет никогда.
И вот наконец-то исполнилось. Исполнилось то желание, которое преследовало меня на протяжении нескольких месяцев. Я вошел в двери Третьяковской галереи. Я проходил по этим просторным шикарным залам, но мне на них наплевать. Я видел эти картины, но мне они не нужны. И вот она. Та картина, которую я хотел увидеть. Та, кроме которой мне в тот момент ничего не было нужно. Это картина Репина «Бурлаки на Волге». И я уже не замечаю людей, которые ходят и разговаривают вокруг меня. Я всматриваюсь в грубые и небритые лица тех, кто по ту сторону реального мира. Они стоят бедные, раздетые, голодные, злые, несчастные и в то же время счастливые, потому что еще живые.
Вот это Федор, он отрабатывает
Федор, румяный с демонической улыбкой, идет впереди с веревкой, за которую зацеплена баржа, и кажется, что никакая сила его не остановит. Это Иван, весь в синяках и шрамах, с полузакрытыми глазами. А это Дмитрий, который виснет на веревке, и ни один мускул не дрогнет на его теле.
И вот все исчезло. Я еду в метро в реальном мире, но с мыслями того, потустороннего. Вот этот мужчина в костюме и с дипломатом – это Федор. Дедушка с палочкой – Дмитрий. Молодой человек в кепке в обнимку с девушкой – Иван. Жалко только, в этом вагоне я не нахожу Григория.
– Чтобы летать, – говорил Джонатан Ливингстон, – надо быть в таком состоянии, словно широко распахнулись двери. Без напряжения откликайся на зов мира… Ты меня понял, Флетч?
– Почему ты так говоришь, Джон? Ты ведь не можешь нас покинуть?
– А ты не думаешь, что существуют другие стаи и другие Флетчеры, которые, может быть, нуждаются в том, чтоб их поддержали, еще даже больше, чем ты? Продолжай поиски самого себя – вот что тебе нужно, старайся каждый день хоть на шаг приблизиться к подлинному всемогущему Флетчеру. Он – твой наставник. Тебе нужно научиться слышать его и понимать. Осознай то, что уже знаешь, и ты научишься летать.
Фото Андрея Веселова
Нет, это не спортсмен-парашютист в центре снимка. Это Юля Говорова – пока парашют еще не раскрыт – в свободном полете…
Глава 31
«Давай, поднимайся по лучу»
Есть такой анекдот: два человека решили сбежать из сумасшедшего дома. Ночью они подошли к ограде, один зажег фонарик и сказал:
– Давай, поднимайся по лучу. А потом протянешь мне руку.
– Ну да, – подозрительно ответил второй. – Я пойду, а ты на полпути выключишь свет!
…Но вы, мои друзья, должны быть абсолютно уверены, что когда фонарик гаснет, луч остается.
Фото Юлии Говоровой
Вся моя жизнь – подарок на день рождения
Шаши Мартынова
Интервью с Мариной Москвиной для журнала «ИНЭЙТ»
Москвина – это «человек без берегов», и даже не просто человек, а настоящий феномен российской современности. Марина – звезда, но не та, что холодно сияет отраженным светом где-то там, невесть где, а горящая, лучистая сущность, которая светит любому, кто с ней соприкасается.
Это профессиональный искатель приключений, легкий на подъем, что является причиной ее полетов на аэростате «колбаса» в желтой корзине с красной полосой, сплетенной из ивовых прутьев.
На маленьком паруснике Noorderliht она бороздила просторы Ледовитого океана, спускалась в глубокие пещеры со спелеологами и бродила там в полной темноте среди летучих мышей. С друзьями-гляциологами изучала на Эльбрусе снежные лавины, откапывала скелет мамонта, показывала дрессированных зверей в Уголке Дурова, поднималась на гору Фудзи, путешествовала в высоких Гималаях…
Марина добралась до горы Аннапурны в Непале, четвертой по высоте после Джомолунгмы. Добралась – и не заважничала, не стала смотреть свысока, хотя были еще и Индия, Лаос, Тайвань и Вьетнам, буддийские монастыри в Японии, а также родное Царицыно со всевозможными йогами, самураями, конкистадорами и святыми.
Каждый шаг становится путешествием, когда ты с Мариной, говорят ее ученики. Обычный каштан, поднятый из вороха листьев, на ее ладони превратится в красавца. Незаметное – в сияющее на всю катушку. Ведь это и есть талант – влюбляться во все и во всех: в цветущую яблоню, в небо, в боярышник, в первого встречного. Марина – большой специалист по влюбленности в жизнь. Кое-кто поговаривает, Москвина, мол, просветленная… А может, это просто сплетни?