Учитель Истории
Шрифт:
Глава XXII: День, которого все боялись
— Ты какой-то сам не свой сегодня, — Вера сняла очки, убрала их в футляр и поднялась из-за компьютера. — Может, сходим куда-нибудь? На каток, например?
— На каток далеко ехать, — лениво протянул я. — Пробки там…
Хотел добавить еще что-нибудь, для убедительности — но так и не придумал, что.
— Тогда просто погуляем по центру?
— Просто гулять не хочется.
— Тогда на каток!
— Но он же далеко…
— Или посидим в пиццерии? Или в суши?
— Может, домой закажем?
— Может, и мужа на час закажем? — в голосе жены просквозило чуть заметное раздражение. — Ты посмотри: я уже и прибралась, и в магазин сходила, и по Интернету побродила… Набродилась на неделю вперед! А ты, как проснулся утром, с собакой погулял, да так и уселся, словно сфинкс, напротив телевизора. Может, включишь его, хотя бы?
— Нет, не надо, — я проворно перехватил пульт. — Не хочу я телевизора.
— Зачем тогда пялишься в него, как в зеркало мира? Постигаешь дзен?
— Да нет никакого дзена, — я нехотя поднялся с насиженного места, влез в тапки и побрел прочь из комнаты. — Ты новости не читала?
— Читала, — Вера кивнула в сторону мерцающего бежевым цветом монитора. — Только что. Ничего интересного. Хочешь тоже? Там вкладка осталась, я не закрывала.
— Не хочу, — я посмотрел на компьютер с таким выражением лица, словно на его месте стоял террариум с большой бородавчатой жабой. — Нет новостей — хорошие новости. Пойдем лучше в кино сходим?
— Ты чего-то не договариваешь, — она недовольно поджала губы, как делала всегда, когда начинала в чем-то меня подозревать. — Что ты такого натворил в своем Младове, что даже новости боишься смотреть? Может, имеет смысл заранее обговорить твое алиби?
— Какое еще алиби? — я застыл в дверях.
— На случай, если заявится полиция и начнет спрашивать, где ты был такого-то числа.
— Типун тебе, — отмахнулся я и продолжил свое неторопливое движение по жилплощади. — Хватит нести чушь. Ничего я не натворил.
— Агат! — тихонько позвала Вера, и в коридоре на моем пути тут же выросла серая махина, до того мирно почивавшая на коврике у входа. — Ну что ты такой мрачный? Улыбнись, друг! Погладь песика! Смотри, какой он…
— Дай пройти, шкура.
Я небрежно отпихнул тянущуюся за лаской сонную псину и двинулся дальше, но Вера уже нагнала меня и схватила за локоть.
— Не смей меня игнорировать! Я же как лучше хочу…
— Я знаю… Знаю.
Короткий выбор перед тремя дверьми: туалет (одиночество и полная изоляция), ванная комната (теснота и сырость) и кухня (не запирается изнутри, вот досада). За бегство в уборную Вера точно обидится, в ванной долго не проторчишь, душно там… Вздохнув, я толкнул перед собой стеклянную дверь, украшенную цветастыми наклейками, и прошел в царство вкусных запахов и чистой посуды.
— Если знаешь, почему тогда ведешь себя, как муд… Как бука? — жена тенью проскользнула следом. — Боишься, что обратно в Младов не отпущу?
— Вроде того…
Вера вздохнула, словно смиряясь с чем-то очень неприятным.
— Ладно, хорош придуриваться. Ты ведь таким своим поведением ничего хорошего не добьешься. Мы только рассоримся еще больше.
— Я не хочу, чтобы мы ссорились, — осторожно ответил я, опасаясь подвоха.
— Тогда не придуривайся. Я и так давно все поняла. Твой Младов уже седины мне изрядно прибавил. Снова сокровища, снова тайны. Снова ты куда-то влез. У меня не муж, а какой-то шкодливый подросток. Я замужем за ребенком! Но лучше я все узнаю от тебя, чем из новостей.
Она была права на все сто, но я все равно боялся. Не хотел, чтобы она… Чтобы она… Черт, даже не знаю, чего бы я не хотел! Но на всякий случай переспросил:
— Ты уверена, что мне нечего опасаться?
— Уверена, — подтвердила Вера. — Ты ведь еще не забыл, что когда-то давным-давно мы обещали друг другу решать все проблемы вместе? Вот давай и будем решать, отпускать тебя обратно или нет. Я понимаю, ты все равно поедешь. Но мне будет спокойнее, если ты скажешь, что тебя там ждет. Колись, что за новая напасть.
И я «раскололся».
Слухи о планируемой новой акции громобоев впервые донеслись до меня лишь вечером в четверг, однако на следующее утро выяснилось, что они, эти самые слухи, каким-то невероятным образом уже успели проникнуть чуть ли не в каждый дом. А укрепившись в умах младовчан, они стали основной темой для разговоров. Куда бы я ни пошел, где бы ни появился — везде одно и то же. И в школе, и в библиотеке, и даже в очереди в магазине только и было пересудов, что о новой дьявольской субботе. Люди гадали, что же произойдет на этот раз, делились предположениями, строили гипотезы одна чуднее другой. Но все твердо сходились в едином: эти выходные проводят дома, на улицу — ни ногой. Хватило ужасов двухнедельной давности. Конечно, шли речи и о создании ополчения, и о народных дружинах, но о подобных вещах говорили как-то вскользь, по принципу «вот было бы хорошо, если бы…» Поэтому у меня сложилось твердое ощущение, что в субботу улицы Младова будут такими же безлюдными, как безлюдны они в Припяти последние лет двадцать. Страх есть страх, и едва ли найдется много желающих добровольно рисковать своим здоровьем.
Так или иначе, к пятнице слухи достигли немыслимых размахов, практически перерастя в массовую истерию. Трудно даже представить, на что способна человеческая мысль, пущенная на самотек. Особенно если мысль эта сварена в общем котле и совместными усилиями обильно пересолена. Даже не верилось, что вполне адекватные и образованные люди, многих из которых я знал лично, могли нести подобный кислотный бред. Поговаривали о терактах, о газовых атаках («как в Токио»), о захвате города («как в третьем Бэтмене»). Кто-то даже вслух (!!!) рассуждал о том, что неплохо было бы найти супергероя, который встал бы на защиту простых жителей. Как вам такой поворот сюжета? Уж не знаю, был ли тот малый завсегдатаем заведения, в котором работал один мой знакомый по фамилии Еремицкий, но сие я слышал лично, собственными ушами. И данные тезисы даже находили поддержку у сограждан в очереди к кассе. Сограждане, видимо, все поголовно сбежали из дурки. Но, несмотря на воззвания и надежды обывателей, к вечеру супергерой в Младове так и не объявился, что лично меня, если честно, не очень-то и расстроило. Зато сам я, проникнувшись серьезностью ситуации, решил не затягивать с заточкой лыж, а потому перенес свой отъезд в столицу на вечер пятницы. Сразу после уроков решил свалить, короче.
Пятничный факультатив больше походил на открытую лекцию по синтезу алифатических аминокислот на факультете театрального искусства. Детишки слушали невнимательно (а точнее вообще не слушали), нервничали, шушукались между собой. То и дело приходилось прерываться на полуслове и утихомиривать особо непоседливых. Толку — ноль. Всем было абсолютно плевать на урок. Ну, ладно, почти всем: кое-кто таки вел конспект. Глазунова не было, Сливко и еще двоих — тоже. Отсутствие близких к рядам громобоев людей повышало градус царившего напряжения. Яна сидела тихо, как мышка, в мою сторону вообще не смотрела, лишь старательно записывала все продиктованное — только кончик ручки мелькал в воздухе. Мальчишки косились в ее сторону и тихонько посмеивались.