Учитель Истории
Шрифт:
Накатав заявление, я пошел к Соне и (о аллилуйя) застал ее дома, хотя времени было только половина шестого.
— Я только пришла, — она радостно впорхнула в прихожую, на ходу достав из шкафчика домашние тапочки сорок предпоследнего размера. — Раздевайся, проходи.
Какая-то она подозрительно благостная, однако. Как будто не было недавнего расставания с бойфрендом, а незваный гость не обуза для нее, а самое приятное событие за весь прошедший месяц. И что-то не похоже, что пришла только что: уже успела переодеться из строгого серого костюма в футболочку и шортики. Хотя, если подумать, это
— Где был? — поинтересовалась хозяйка, пока я разоблачался в прихожей.
— В общежитии, — ответил я. — Потом в полицию заглянул. Написал заявление о поджоге.
— Ой, в полицию… — смутилась Соня. — А ты там Сережу не видел?
— Какого из них? — на всякий случай уточнил я. — Лоенко, Канина или того дежурного, с которым вы заявление о пропаже Славы писали?
— Дежурного.
— Нет, того не видел. У них сегодня другой дежурный.
— А, тогда хорошо, — расслабилась она. — Ты не подумай ничего плохого, просто мы с ним… У нас ничего не получилось, в общем. Он странный какой-то оказался. В первый же вечер предложил к нему на дачу поехать. С мужиками. Прикинь? Ну, я его и послала. Сказала, что с тобой встречаюсь. Ничего страшного ведь? Я просто испугалась, что вы встретиться могли. Мало ли что на уме у человека…
— Слава богу, не встретились, — я, конечно, мог бы обидеться, но сейчас это было не в моих интересах. — Твое предложение о ночлеге еще в силе?
Сонечка виновато улыбнулась: поняла невысказанный упрек.
— Да, конечно! Можешь остаться у меня хоть на неделю!
— Только вот вопрос, — я критически осмотрел единственную комнату, размерам которой не позавидовала бы даже моя общажная. — У тебя есть раскладушка?
— По этому поводу не переживай, — отмахнулась учительница. — Устроимся. У меня был надувной матрас, но я только что проверила: он спускает. Но есть несколько обычных матрасов, постелю тебе их. Ты голоден?
— Немного. Но у меня еще вопрос: ты передала записку Ганееву?
Записку она передала. Ганеев на следующей перемене прислал к ней первоклашку с ответом для меня.
«Дорогой друг. Получил твое послание. Постараюсь помочь. Предлагаю встретиться завтра в двенадцать, там же, где и в прошлый раз. Обсудим детали. До того ничего не предпринимай».
Коротко и по существу. Ничего лишнего. Что ж, приятно чувствовать, что ты не один. Еще приятнее иногда позволить другим думать за тебя. Когда то и дело приходится принимать важные решения, такая вот пауза просто жизненно необходима. И если Хан велел пока что не высовываться, последуем его совету. Значит, впереди у меня целых восемнадцать часов покоя. А Женя… Сейчас я ничем не могу ему помочь. Надо с толком воспользоваться предоставленной передышкой: выспаться. Правда, перед этим, неплохо бы покушать, узнать, как дела у Елены, у Яны и… Блин, я же совсем забыл об ее плененном батяне!
— Я приготовила курицу! — мои размышления прервала появившаяся из кухни Сонечка с дымящейся крышкой в руках. — Ты как, со мной? Еще есть красное вино, фрукты… Все для дорогих гостей!
— Да, идем, — невольно улыбнулся я, в очередной раз убеждаясь, что в мире существует не так
Интересно, с каких это пор я стал называть Сонечку красивой? Или тут дело в ней самой? Действительно, в своем невзрачном костюме она куда как менее притягательна, чем сейчас, в домашнем. Такая открытая… Ох, неправильные мысли пошли, неправильные. Чувствую, Лазарев, вина тебе сегодня лучше не пить.
Но как же тогда быть с передышкой?
— Вкусно? — девушка с хитрой улыбкой наблюдала, как я уписываю за обе щеки.
— Еще как, — честно признался я. — Ты волшебно готовишь.
— Нет, — она звонко рассмеялась. — Это просто ты совсем одичал в своей общаге на сосисках да на пельменях. Тебя там девочки не подкармливали, что ли?
— Нет, не подкармливали.
— А ты просил?
— Что? Нет, конечно!
— И зря. Девушки они такие: им только дай о ком-нибудь позаботиться. Только тут подход особый нужен.
Я призадумался.
— Если честно, у меня еще со студенческих времен с этим проблема. Ну, с экспроприацией чужой еды. На младших курсах у нас все парни в общаге заводили себе подружек, чтобы те выручали их, когда с едой туго. С ними не обязательно было даже встречаться. Просто друг, к которому… к которой можно пойти чего-нибудь перехватить, когда совсем голодно.
— Звучит двусмысленно, — лукавый изучающий взгляд светло-серых глаз, казалось, ощупывал меня, словно сканером. — А ты? Ты себе такую подружку не заводил?
— Нет, не заводил. Я был молодым и наивным.
Ее глаза почему-то задержались на моих губах. Я посмотрел на ее губы и не без удивления заметил, что они блестят. Помада? Вот она вредная привычка не замечать на женщинах косметику! А если и замечать, то несвоевременно.
Между тем, Сонечка продолжала допрос:
— Как же так, Филипп? Я не верю, что у такого приятного молодого человека, как ты, не было девушки. Ты был скромным мальчиком?
— Немного скромным, немного диким, — черт, дурацкая тема, зря я вообще ее поднял. — Тогда я еще считал, что эксплуатировать людей в своих целях, не давая ничего взамен — это неправильно.
— А сейчас считаешь иначе?
— Не совсем…
— Ну, ты же эксплуатируешь меня?
— Не понял… — я чуть не подавился последним куском, настолько неожиданными были ее слова. — Что ты имеешь в виду?
— Да я шучу! — Сонечка расхохоталась так громко, что на глазах у нее выступили слезы. — Увидела, что разговор тебя смущает, вот и не удержалась. Не бери в голову, я просто дурачусь. Может, вина?
— Да, пожалуй… — я с трудом доел злосчастную курятину, та уже не лезла в горло. — Ты застала меня врасплох.
— Непривычное ощущение? — подмигнула она. — Я и не то могу. Ты, наверное, думаешь, что я обычная училка провинциальная. Простушка из колхоза. Что меня легко обмануть, мною легко манипулировать. Ведь так?
— Ничего такого я не думаю! — вскинулся я, но в ответ раздался новый взрыв смеха.
— Второй раз попался! Да что с тобой сегодня? Вроде, такой взрослый, серьезный человек, а попадаешься, как маленький, на детские разводки!
— Видимо, я и есть еще ребенок, — попробовал отшутиться я.