Учитель из Меджибожа
Шрифт:
Хотя Рита не была по природе такой же веселой и шутливой, как ее муж, но и мрачной ее не видели. Всегда его встречала радостной улыбкой, расспрашивала о делах на заводе, спешила в кухню, чтобы подогреть обед, хотя и сама незадолго до этого вернулась с работы.
А сегодня ее словно подменили!
Все, кажется, знают, что он, — «наследник Гершелэ из Острополья», — человек, которому противопоказано жить без улыбки, шутки, веселой истории. Илья сразу помрачнел, глядя на жену. Он ненавидел людей, которые хандрили, ходили постоянно мрачные, недовольные, надутые. Что же сегодня нашло на его супругу?
Он подошел к ней, взял за руку, заглянул в глаза, попробовал было рассмешить ее шуткой. Но она ни в какую! Разозлилась.
— Послушай, родненькая моя, что сегодня с тобой? На работе у тебя неприятности или, может, заболела? Я врача вызову…
В ее больших светлых глазах сверкнули слезы. Тут он совсем растерялся.
— Интересно, — пожал он плечами, — может, в самом деле откроешь мне секрет, какая кошка тебе дорогу перебежала. Почему ты такая странная сегодня?
Она резко поднялась с места, уставилась на него каким-то отрешенным взглядом и дерзко бросила:
— Не думала, Илья, что ты такой…
— Какой? — громко рассмеялся он.
— Бедненький, несчастный мой теленок… Не знаешь?
— Нет, не знаю…
— Никогда ты мне ничего не рассказывал о своих веселых похождениях во время войны, о любовницах… Дорогой мой муженек…
— Ничего не понимаю… Поточнее ты можешь говорить?
— Могу… Могу… — едко перебила она его. — Недаром люди говорят, что в тихом омуте черти водятся…
— Ну, знаешь, это уже что-то новое… — рассмеялся он. — Не помню за тобой такого, чтобы ты говорила загадками. Начну думать, что не я наследник Гершелэ из Острополья, а ты, моя роднуля… Отколе стала разговаривать ребусами?.. Так, пожалуй, и наш великий земляк не умел…
— С меня достаточно, что ты умеешь! — грубо оборвала она его. — Загадки, говоришь, ребусы? Ничего себе загадки! Небось, не знаешь ничего? Там, где ты находился во время войны, по тебе даже через столько лет соскучилась одна важная дамочка… Разлюбезная ждет тебя не дождется… Беги! Покупай билет и езжай к ней немедленно! Только не забудь надеть новые тапочки… А еще лучше будет, если к ней на самолете полетишь…
Она подошла к столу, выдвинула ящик и достала оттуда конверт.
— Возьми и радуйся!.. Ангелочек! Разве не знаешь, что все тайны всплывают в конце концов, как масло на воде? И все тайное становится явным… Почему ты мне о ней ничего не рассказывал? Было бы не так обидно…
Она опять заплакала и убежала в соседнюю комнату.
Илья недоумевающе смотрел на дверь, за которой исчезла его оскорбленная жена. Подняв с пола скомканное письмо, он рассеянно пробежал первые строки. И вдруг лицо его озарилось радостью, просияло.
— Если б ты мне все честно рассказал с самого начала, не было б так обидно, — донесся к нему ее голос. — Я, может быть, тогда простила бы тебя, мало что могло случиться на войне. Да ты тогда и не был моим мужем. Но теперь… Нет, нет, ни за что не прощу!
Но Илья никак не мог сообразить, что она должна была ему прощать. Недаром Гершелэ из Острополья говорил: «Черт его знает, столько хороших, красивых и умных девушек на свете, они ласковы, милы, хоть к ране прикладывай. Но как быстро превращаются после свадьбы в злющих жен, господи милосердный!»
Он перевел взгляд на последнюю строчку и чуть не подпрыгнул от радости.
— Глупая моя, посмотри, — воскликнул он и, распахнув дверь, влетел в ее комнату, обхватил крепко рассерженную жену, весело засмеялся. — Так ведь это письмо от Клавы! Нашлась! Жива! Клава отозвалась!..
Тут уже Рита вовсе растерялась и взглянула на мужа, как на сумасшедшего. Оттолкнув, вырвавшись из его цепких рук, бросила:
— Ну да, сперва Клава… А потом будет Дуня, а там Соня! Очень красиво!
— Да погоди ты! Это Клава! Из Ростовской области… Из Николаевки!.. — пытался он успокоить ее, объяснить.
Рита испуганно посмотрела на него, не понимая, чего так радуется.
Но он уже больше не обращал внимания на жену. Присел к столу и углубился в чтение письма.
Лицо просветлело, глаза блестели, искрились радостью.
«Клава, Клава…» — шептали его губы. Он тут же вспомнил лютую зиму сорок третьего года… Большое село Николаевка в Ростовской области. Недалеко от Таганрога… Форкоманда… Ганс, шофер… Сколько лет прошло с тех пор? Двадцать, а может, и чуть больше! И как эта женщина разыскала его? Какая сила — людская память! Какая это силища! Значит, живет она, Клава!..
Такое ему даже не могло присниться — письмо от Клавы! Жена возмутилась, подозревает в глупых грехах… Ну и пусть!..
Рита тем временем немного успокоилась, осторожно приоткрыла дверь, посмотрела на вдохновенное лицо мужа. Боже, с каким упоением читает! И вдруг подумала: здесь явно что-то не так. Может напрасно в чем-то заподозрила, прочитав только обратный адрес на конверте и слово «Клава»? Рита подумала, что поспешила с выводами, напрасно обрушилась на Илью. Укоряла себя, а главное, соседку, которая до прихода Ильи с работы принесла ей это письмо, ехидно подмигнула и шепнула: «Твой-то муженек, оказывается, не был монахом на фронте… Какая-то милашка откликнулась. Видать, ищет его… Полюбовница, что ли, Клава… Все они, мужчины, на фронте были такими…» — И убежала, заронив в душу Риты тень сомнения…
И подмигивание старой карги, известной во всем доме сплетницы, болтухи и ханжи, неожиданно подействовало.
Рита сперва думала, что он постарается спрятать это письмо, будет читать наедине, а затем наговорит ей всякого вздора, начнет оправдываться. Но Илья читал письмо вслух, отчетливо, громко. Жена растерялась, присела поближе и, затаив дыхание, стала слушать.
И странное превращение! Ее будто в один момент подменили! Еще минуту назад готова была обрушиться на него, а сейчас…
Увидав, с каким интересом присмиревшая жена прислушивается, смотрит на него, Илья, притворившись, что не замечает ее, начал читать с самого начала, не пропуская ни слова!
«Здравствуйте, Илья Исаакович!
Пишу Вам из той самой деревни, вернее, села Николаевки. Помните разгром гитлеровской армии под Сталинградом? После разгрома осталось их очень мало — человек 150–200. Одна какая-то команда расположилась у нас в Николаевке. Вы, — если это вы, — жили у бабушки Ульяны… А к нам иногда приходили. Зовут меня Клава. Должны вы помнить, когда вы носили имя Эрнст Грушко…