Удар мечом
Шрифт:
– Надумала? – уже с порога спросил проводник. Он торопился и не хотел терять время на пустые разговоры.
– Не для меня это, Стась. Я учительница, и единственное, о чем прошу, не впутывайте меня в свои дела. Темные они у вас, как лес, в котором прячетесь от людских глаз.
– Ого, вон ты как заговорила! – глаза бандитского главаря злобно блеснули. Он оглянулся на телохранителя, и тот, сняв с колен автомат, равнодушно откликнулся:
– Стрелять не будем – шуму много. Я удавку на всякий случай прихватил, будто знал, что понадобится…
Удавка – бандитское изобретение. Человек, на которого она набрасывалась,
Но Мария переборола себя. Она вдруг выпрямилась, и во всей ее хрупкой фигурке появилась такая решительность, что бандеровцы изумленно переглянулись. Учительница презрительно бросила:
– Думаешь, испугалась? Я тебе не Горпина с хутора глухого, которой ты пистоль под нос сунешь, и она уже пятки лизать будет.
Бесстрашно подошла к тому, что сидел на лавке.
– Ну, набрасывай свою удавку…
Телохранитель вопросительно посмотрел на проводника. Тот незаметно для Марии жестом приказал: пока не трогай, повремени. Спросил:
– Что заставило тебя протянуть мне руку помощи? – Несмотря на высокопарный тон, вопрос звучал издевательски.
– Сама не знаю. Сперва перепугалась, а когда пришла в себя, уже поздно было что-нибудь делать – все равно подумали бы, что тебя прячу. Но сейчас я бы тебя спасать не стала, нет! – Мария в ярости топнула ногой.
– А второй раз, когда сообщила про облаву?
– Ну что ты все выпытываешь? Думаешь, дурочка? А если бы тебя поймали и выпытали про ту ночь? Где бы я сейчас была?
– Ага, понимаешь, связаны мы с тобой одной веревочкой. Советы тебе не простят то, что сделала. По их понятиям, ты уже стала нашей пособницей. У нас же, – опять перешел Стась на возвышенный тон, – национальной героиней станешь. Центральный провод там, за кордоном, про тебя узнает. Наши поэты вирши о тебе будут писать… Видно, прошлый раз ты меня не поняла, потому еще раз повторю.
Странный это был разговор. Глухой ночью, за зашторенными, чтобы и полоска света не пробилась, окнами, жестокими угрозами и сладкими посулами вербовали бандеровцы в банду молодую учительницу. И наконец бандит выложил свой последний, жестокий аргумент.
– Тебя мы не убьем, – он пренебрежительно махнул рукой: мол, на кой ляд нам твоя смерть? – Но ты такой жизни тоже не порадуешься. Детей, говоришь, любишь? Как цуценят перестреляем твоих учеников в случае чего. Они будут отвечать за твою верность нам или твое предательство…
Мария бессильно опустилась на стул. Она готова была умереть сама, но чтобы погибли дети? Разве можно такое допустить? Стафийчук пристально следил за нею и, конечно, догадался, о чем думает. Решительно подтвердил еще раз:
– Не сомневайся – перестреляем!
Стась неслучайно так настойчиво добивался согласия Марии на вступление в банду. В последнее время он и его сообщники попали в отчаянное положение. Банду сильно потрепали истребительные отряды. Облавы следовали одна за другой. После каждой росли потери. А пополнения ждать неоткуда. По подпольным каналам связи шли из-за границы оружие, деньги, пропагандистские материалы. «Боевиков»
Стафийчук знал: в окрестных лесах отсиживаются, затаились мелкие группки бандеровцев, давно уже превратившихся в обыкновенных грабителей с большой дороги. Но связи с ними не было. Трудно стало курьерам Стася пробираться тайными тропами: их ненавидело население, вылавливали сельские активисты и без лишних слов волокли в милицию. Совсем недавно провалился один из самых надежных мертвых пунктов [4] . И почему? Ребятишки, эти чертенята в красных галстуках, высмотрели.
4
Мертвый, или контактный, пункт – у бандеровцев тайник для подпольной почты.
А связь необходима. Не только с краевым проводом (она пока действовала надежно, вели ее опытные конспираторы), с другими группами националистов. Недавно получен приказ центрального провода о проведении операции «Гром и пепел». Приказ категоричный: осуществить операцию в ближайшее время, не останавливаться ни перед чем. Что им, закордонным вождям, до трудностей Стафийчука? А где взять силы, чтобы осуществить такое рискованное дело? Выход только один: объединить разрозненных «боевиков», подчинить единому командованию. И чем скорее, тем лучше: не ровен час останешься командиром без солдат, загнанным волком будешь кружить по лесным буеракам. И для всего этого нужен человек, который бы свободно передвигался по селам и хуторам, вязал порванные нити. Мария очень подходит для этой задачи. Если ее как следует вышколить, разумеется. Стась навел справки: Мария Григорьевна Шевчук действительно закончила педагогический институт, работала под Львовом. Ее родители проживают в Полтавской области, отец – колхозный конюх, мать – дома. Живут небогато. Мария ничем не обязана Советам, и нечего ей за них цепляться. Да и условия для вербовки подходящие.
– Все поняла?
Он подошел поближе, чтобы видеть ее лицо. В глазах учительницы не было слез, не было и ненависти – смотрели трезво, как смотрит человек, уверовавший в силу другого человека. Стасю это понравилось: «расчетливая».
– Что надо делать? – спросила Мария. Потом вдруг опять вспыхнула, бросила зло: – А эту ночь я тебе припомню!
– Вот это другой разговор! – Стась облегченно вздохнул, пошутил: – Будут у нас еще ноченьки впереди, рассчитаешься.
Телохранитель тоже усмехнулся. Нарочитая, настороженная дрема спала с него, он захлопал по карманам, нащупывая кисет.
Стафийчук долго и подробно инструктировал Марию. О средствах связи, опознавании его людей, которые будут приходить, о том, что надо делать, если возникнет срочная необходимость связаться с ним. Под конец, вспомнив, заулыбался:
– Рассказывали мне, как ты лекцию читала… Талант! Говорят, даже старики заслушались. Правильно! От комсомола не отрывайся, все их поручения выполняй – чтобы никаких подозрений. Нас можешь лаять и хаять как вздумается – не убудет. За колхоз агитируй, лекции читай – надо, чтобы тебе верили…