Удар мечом
Шрифт:
…На следующее утро Нечай уехал в район. Он больше не сомневался, что учительница Шевчук не та, за кого себя выдает. Возвратился инструктор райкома комсомола к вечеру. Вместе с ним приехал инспектор райфинотдела, веселый, разбитной парень.
«Принято решение ликвидировать Нечая. Приказываю под любыми предлогами заманить его к старому памятнику панским музыкантам. Операция назначена на завтрашний вечер. Можешь пригласить на свидание или сказать, что собираешься сообщить важные сведения. У памятника надо быть не раньше десяти. Там его встретят наши. Если не удастся, сообщи, когда будет
«Выполнить приказ отказываюсь. После засады на кладбище меня подозревают. Не исключено, что об этом знают чекисты. В таких условиях ликвидация инструктора райкома вызовет обыск, а возможно, и арест. Я окончательно попаду под подозрение. Зоряна».
Песня Мыколы Максиса
Мария ходила по близким и дальним селам, хуторам. Не так часто, чтобы особенно привлекать внимание, но и не редко. От села к селу дорога. А есть еще и тропинки. Они вертятся по озими вокруг прудов, вьются по закраинам лесов. Тропинки протаптывали проворные девчата, быстроногая детвора. У каждого крестьянина в окрестных селах родственники, сватья, кумовья. Этими ниточками связаны между собой селянские хаты крепко, хотя степень родства помнят только старые бабки. Недаром шутят: от родственника к родственнику всю Украину пройти можно. Отсюда и тропинки.
Учительницу в окрестных селах знали. Оттуда ходили в зеленогайскую школу ребятишки – одна она на этот дальний угол района. Встречали девушку приветливо. Усаживали за стол, ставили парное молоко, вслух удивлялись: такая молодая, а уже других учит. Мария рассказывала: «Ваш Петрусь очень старательный хлопчик…» Потом доставала толстую тетрадь, начинала расспрашивать сама, не знает ли кто старых песен народных, пословиц, поговорок? Хозяева помоложе задумчиво чесали затылки: «Как-то не прислушивались…» Потом кто-нибудь обязательно вспоминал, что в соседней хате живет дед Панас, много он на веку всего перевидал и байки рассказывать горазд. Торжественно приводили деда. Тот, гордый всеобщим вниманием, охотно и щедро извлекал из памяти одну сказку за другой.
Смеются все дедовым байкам. Удивляются, что учительница так старательно, слово в слово, записывает их в тетрадь. Снисходительно улыбаются мужики: мало ли какие причуды у образованных! Им не вскакивать до рассвета, не спешить на поле…
Идет учительница от одного гостеприимного дома к другому. Все больше и больше записей у нее в тетради. Песен, народных дум, сказаний. Поздно возвращается домой. А то и вовсе заночует в дальнем хуторе, если уроки на следующий день позволяют. Привыкли люди к тому, что Мария Григорьевна за хорошей песней десятки километров пройдет. Комсомольцы предупреждают: «Мария, осторожнее, охотится за такими, как ты, Стафийчук». Мария улыбается, вежливо отвечает: «Пока все обходится и дальше обойдется».
Однажды встретил ее Нечай. Поздоровались. Мария первой протянула руку, пожурила:
– Не заходишь, хлопче, в гости, совсем забыл…
– Боюсь: приду и не уйду, – неловко отшутился Нечай.
Поинтересовался инструктор райкома комсомола, что за песни и сказки собирает учительница. Протянула Мария тетрадь. Иван прочитал: «Когда-то в стародавние времена ездил один мужик на панских лошадях с фурами всюду – пану деньги зарабатывал. Немало всяких чудес этот человек повидал…»
– Все ли, что собрано в тетрадке, относится к таким древним временам?
Учительница
– Это фольклор, золотая нить языка нашего.
Нечай упрямо наклонил голову, глянул исподлобья. Привычка такая у комсомольского инструктора: смотреть на тех, кто ему не нравится, строговато, сдвинув брови на переносицу.
– Знаю я цену народной мудрости, мать эти песни пела, бабка эти байки сказывала. Но сейчас и другое поют в наших селах.
И неожиданно тихо запел:
Ой, фашисты чи бандеры —Одна сатанына.Ой, колы б их та забралаЛыхая година!Голос у парня звонкий, чуть хрипловатый, застуженный ветрами, а хозяину послушный. Посерьезнел вдруг Иван:
– А вот эту молодежь особенно любит:
Бандеривськи ботокуды,Що вы наробылы?Комсомольця молодогоБезневынно вбылы.Буйный витер ваши костиПогани розвие,А забуты комсомольцяНихто не посмие.Вот какие песни сегодня поют! И хоть написаны они недавно – это тоже фольклор: в них гнев и ненависть народа! Знаете, кто автор, например, той, которую я пел?
Мария Григорьевна качнула головой, она торопливо, пристроив тетрадь на колено, записывала.
– Сложил ее комсомолец Мыкола Максис, волынчук. Восемнадцать лет было хлопцу, когда встретил свою смерть. А посвятил песню Мыкола двум комсомолкам, зверски замученным бандеровцами. Погиб хлопец от бандитской пули, а песня его борется…
Знал бы Нечай, откуда идет учительница – по-другому бы разговаривал. Была Мария на лесном хуторе, что затерялся в такой чащобе – и пройти трудно. В 1935 году появился в этих местах новый человек, Тарас Скиба. За большие деньги купил кусок леса. Батрацкие руки вырубили деревья, выкорчевали пни, кустарник, и эти же руки подняли землю, бросили в нее зерно, поставили дом-крепость и огородили его тыном выше человеческого роста. Редко ходит хозяин дома Тарас в соседние села. Растет у Тараса Скибы дочь-красавица. Вдвоем живут они на хуторе, мать девушки умерла еще в войну, как-то внезапно и тихо.
Когда Мария подошла к дому Скибы, казалось, все подворье вымерло. Только псы-цепняки остервенело прыгали на забор. Наконец вышел хозяин. Хмуро осмотрел девушку, спросил, чего надо.
– Мне бы воды напиться, парит очень, – просительно проговорила Мария.
Скиба молча указал на колодец с притороченным к цепи ведром. Мария пила студеную воду, чувствуя на себе пристальный взгляд хозяина. Тот не уходил, что-то выжидая. Мария выпрямилась и спросила:
– Не знаете ли присказок народных?
– Кое-что знаю, – ответил неприветливо Скиба. – Ну вот хотя бы эту: «Ты лошадь поил?» – «Поил». – Скиба задумался, потом проворчал: – А дальше забыл. Может, вы помните?
– Вроде бы помню: «А чего ж у нее морда сухая?» – «До воды не достала».
Обмен паролями состоялся. Хозяина будто подменили.
– Проходьте в комнаты, – гостеприимно пригласил он.
В светлице вымытый до желтизны пол, герань на окнах, огромный фикус в кадке, занявший угол, патефон на тумбочке, прикрытый кисейной накидкой, иконы в вышитых рушниках, сулея самогонки на столе. За столом – трое.