Удар вслепую

Джеймисон Малькольм

— Я не позволю убить себя, — заорал он. — Это безумие не сойдет вам с рук!

Трэвис и Хартли двинулись к нему, но подножка Харт­ли и апперкот Трэвиса запоздали. Удар уже был нанесен. Лоример опять потерял сознание, но теперь уже из-за яр­кого света, заполнившего экран. Всё остальное погрузилось во тьму. Магнитоскоп умер. Дрожащие пальцы Лоримера успели отключить половину устройств на панели управле­ния. Медленно замигали аварийные огни, но измеритель­ные приборы всё еще не могли успокоиться, особенно те, которые были связаны с магнитными цепями. Резкое от­ключение электроэнергии привело

к возникновению маг- нетронных возмущений, которые обычно продолжают действовать на протяжении нескольких минут.

— Восстанови сверхзвуковые волны, если сможешь, — процедил Трэвис сквозь зубы. — Похоже, мне придется са­жать эту птичку вслепую.

Он выругался, пытаясь вспомнить все подробности то­пографии, которые изучал. На обдуманные решения време­ни не было. Альтиметр показывал высоту в один километр, и они быстро снижались. Прежде, чем он успел взять ко­рабль под полный контроль, по нижней части корпуса уже заскрежетали верхушки деревьев. Корабль подался вперед и начал падать. На секунду показалось, что он выровнялся, но он лишь продолжал свободное падение. Затем последо­вал удар, и их путешествие закончилось. Лениво перекаты­

ваясь, корабль заскрипел и остановился. Трэвис и Хартли сидели в тех углах, куда их отбросило, и прислушивались. До их слуха доносился равномерный плеск воды под килем и стук дождя по крыше.

— А вот и Венера! — криво усмехнулся Хартли.

— Ага, — буркнул Трэвис, поднимаясь на ноги. — Похо­же так. Надо установить маяк. Я осмотрю оборудование.

— Мрачное место, — прокомментировал Хартли.

Когда он вернулся на корабль, то был по грудь выма­зан грязью. Позади него виднелась стена горячего дождя, который превращался в пар, едва коснувшись земли. Чуть позади виднелся краулер, забрызганный грязью по самую кабину. Журчащие потоки воды неслись мимо него к более крупной реке, рев которой доносился издалека. Видимость ограничивалась пятью ярдами. Дальше был только жуткий желтоватый свет, плотность которого была одинаковой, ку­да ни посмотри. Влажность и удручающая полутьма были отличительными чертами Венеры.

— Что снаружи? — спросил Трэвис.

Успокоенный Лоример выглядывал из-за его плеча.

— Деревья, в основном. Удивительные деревья, — сказал Хартли. — Калифорнийские секвойи — это побеги по срав­нению с этими деревьями. Если нам нужна органика, то она у нас есть. Тень здесь никакой роли не играет, потому что свет и так рассеянный. Между большими деревьями растут другие, поменьше, с фруктами, похожими на дыни. А под ними — густая поросль. Ужас. Идти очень трудно. Я рад, что нам не придется изучать эту планету дюйм за дюймом.

— Тогда лучше начать с «Мэгги», — сказал Трэвис. — Лоример помог мне установить ее. Все, что нам теперь нуж­но, это пантограф и твой профессионализм.

Хартли смыл большую часть грязи и направился за Трэ­висом к люку, ведущему на крышу. Инструменты были раз­ложены на плоской части крыши, укрытые от ливня наспех натянутой парусиной. Рядом стоял прибор, предназначенный для приёма данных о рельефе, которые будет передавать ему «Мэгги». Это был трехсторонний прибор с открытым верхом, состоящий из пластин, выполненных из прозрачных синте­тических кристаллов. Трэвис зафиксировал манипуляторы пантографа на узлах, закрепленных на одной стороне магна- ра, и подсоединил к ним иглы. Когда он закончил приготовле­ния, пантограф превратился

в построительный прибор.

— Без «Мэгги» мы бы пропали, — сказал Трэвис, посма­тривая на стены воды, окружившие их со всех сторон. — Люди Дрисколла взяли с собой огромное количество ин­фракрасного оборудования и болометров, но с ними прово­дить съемку на такой местности будет очень непросто. Что...

Корабль под ними заскрипел и задрожал так, что у них застучали зубы. Чтобы не слететь с крыши, им пришлось хвататься за распорки. Землетрясение, хоть и мощное, ока­залось недолгим. Оно сошло на нет после ряда толчков и вокруг вновь наступила тишина — если не считать шум рек и дождя.

— Запиши время толчков, — крикнул Трэвис Лоримеру, который сидел в корабле.

— Я готов, — объявил Хартли, быстро забыв о землетря­сении и возвращаясь к прибору. — Давай проведем первую

попытку точно. Они будут принимать наши последующие расчеты охотнее, если мы сразу покажем им, на что способ­ны. Я начну с нижних слоев изверженной породы и буду по­степенно продвигаться вверх. Используй для этого черный цвет.

Трэвис наполнил иглы пантографа дегтеобразной мас­сой, которая, высыхая, мгновенно твердела и превращалась в черное стекло. Это должен был быть гранит. Для других пород у него имелись другие цвета: темно-красный — для песчаника, оливковый — для сланцев, грязно-желтый — для известняка и т.д. Хартли включил питание.

Чтобы заложить основу для их работы, «Мэгги» пона­добился час. Манипуляторы пантографа двигались взад- вперед под руководством оператора, накладывая цветной пластик на уже существующие слои. Там, где жерла вулка­нов переплетались, а таких мест было много, Хартли увели­чивал напряжение, чтобы ускорить продвижение медленно­го излучения, ведь если прибор был настроен на базальт, то электромагнитные лучи будут отскакивать от ближайшей поверхности. Двум исследователям Венеры нужны были знания и опыт, но в итоге они были довольны результатом.

В ящике находился макет диорамы окружающего их ландшафта — пока что голая земля, на которой они стояли. Можно было пройти вокруг прозрачного ящика и увидеть, насколько глубоко залегала магма, и как пласты горных пород перекручивались, загибались и сжимались над ней. Это была мечта любого геолога, ставшая реальностью. Ес­ли бы их интересовали полезные ископаемые, то им всего лишь нужно было правильно настроить уровень излуче­

ния и выбрать подходящий цвет. Если бы кто-то захотел поспорить с ними, то буровая установка достаточно быстро подтвердила бы их догадки.

Хартли остановился, чтобы перекурить, однако влаж­ный табак плохо тянулся. Исследователь немного изменил настройки и вошел в слой почвы и грязи, покрывавший ко­ренные породы. Ближе к морю слой наносного ила стано­вился толще.

— Послушай, — сказал Трэвис, — нам приходится ми­риться с тем, что тень корабля дала своё изображение, но что это за штука там вверху?

Он указал на узкий клин на поверхности модели. Он был пустым, что означало, что там не было зарегистрирова­но никаких сигналов. Кроме формы, у него не было ничего общего с конической дырой в центре модели. В центре мо­дели находилась тень корабля, потому что ни один магне­трон не смог бы пройти через такое большое количество стали. Пантограф смог создать лишь пустой конус, по фор­ме напоминавший верхнюю часть космического судна.