Удерживающий Апокалипсис
Шрифт:
– Сэр, мне кажется, вы неправы, – произнёс человек в плаще, преграждая путь морякам.
Говорил он по-английски, но в его речи слышался заметный акцент.
– Что вы сказали? – прищурился Маккей.
– Вы должны оплатить покупку и извиниться перед хозяином лавки.
Маккей, сжимая свиток в левой руке, правую выбросил вперёд. Мужчина отклонился, схватил руку лейтенанта за запястье и бросил его на пол. Тренборн вынул пистолет.
– Не советую шуметь, – сказал посетитель, доставая
– Откуда вы взялись? – замерев, поинтересовался Тренборн.
– Из России. Только не оскорбляйте русских, – добавил мужчина, видя, что лейтенант намеревается что-то сказать. – Это вам дорого обойдётся.
Моряк опустил оружие.
– Так-то лучше, – произнёс Дерюгин. – Не надо резких движений.
Суень стоял за спиной защитника. Ричард Маккей корчился на полу, держась за запястье.
– У вашего друга, я вижу, нет денег оплатить дорогую покупку? – спросил Вольдемар Евпсихиевич, указывая глазами на Маккея.
Тренборн промолчал.
– Тогда, сэр, я попрошу вас положить пистолет сюда, поднять этот прекрасный свиток и помочь встать вашему другу. Только не пытайтесь меня обмануть.
Глаза Генри метнули молнии, но англичанин повиновался.
– Не надо злиться, – сказал Дерюгин. – Вы, англичане, не отличаетесь смелостью, если за вашей спиной нет пушек.
– Вы об этом пожалеете, сэр, – скрипнул зубами Тренборн, поддерживая Маккея.
– Не надо громких слов, господа, – усмехнулся Вольдемар Евпсихиевич, не опуская кинжала.
– Скоро этот узкоглазый распрощается с лавкой.
– Я вас не задерживаю.
Дерюгин потеснил англичан на улицу.
Как только моряки смешались с толпой, китаец склонился перед русским:
– Не знаю как благодарить вас, господин.
– Не стоит благодарности. Англичане хозяйничают во всей Азии и не могут удержаться от хамства, – ответил Дерюгин по-китайски, убирая кинжал под плащ. – Теперь вам следует быть осторожнее. Офицеры наверняка вернутся, и не одни.
– Да, они не оставят меня в покое.
Вольдемар Евпсихиевич собрался уходить.
– Господин! – окликнул его китаец.
– Да?
– Когда они вернутся, то сожгут мою лавку.
– Весьма вероятно. Я сожалею.
– Выберите что-нибудь на память.
– У вас очень дорогие и редкие вещи, – ответил Дерюгин.
– Скоро это всё пропадёт. Прошу вас, – настаивал китаец, – возьмите этот свиток, принадлежащий кисти Цуй Бо. Этому шедевру семьсот лет.
Суень поднял рулон с пола и протянул Дерюгину.
– Возьмите меня к себе слугой, – сказал китаец.
– Вы действительно хотите мне служить?
– Да.
– Это может продлиться очень долго.
– Я готов служить вам всю жизнь. Родных у меня нет, меня здесь ничто не держит.
– Как тебя зовут? – спросил Дерюгин.
– Суень, – ответил китаец. – Суень Мин.
– Ты слышал, что я из России?
– Слышал, господин. Россия и Англия – вечные враги. Меня это устраивает.
– Тогда поспешим, Суень. Сопливые наглецы скоро будут здесь с подмогой, и мой кинжал нас уже не спасёт.
– Я соберусь быстро, – сказал китаец, уходя в соседнее помещение.
Поджидая нового слугу, Дерюгин развернул подаренный свиток. Изящная цапля стояла на одной ноге. Бамбуковые ветки с вытянутыми листьями клонились к каменистому берегу озера. На заднем плане чёрными горбами возвышались горы.
В замершей над водой птице ощущалась внутренняя энергия. Казалось, слабый шорох, и цапля расправит крылья. Англичанин наверняка повесил бы шедевр в столовой и на протяжении десятков лет не сдвинул бы его ни на дюйм.
Насколько Дерюгин знал европейцев, они стремились к стабильности во всём, в идеале надеясь не менять ничего. Такая философия вызывала улыбку каждого китайца: невозможно жить, не меняясь, в вечно изменяющемся мире.
Малейшая остановка – и ты отстал от времени и от событий. Об этом говорит древняя китайская «Книга перемен».
Глава 5
У Славы Брыкова была странная особенность: как бы ни было светло в кабинете, он всё равно включал настольную лампу.
– Круг света очерчивает границу между моей работой и остальным миром, – объяснял он знакомым. – С лампой легче сосредоточиться.
В новостном отделе работала молодёжь. Главный редактор решил не нарушать сложившийся микроклимат, и во главе отдела поставил тридцатилетнего Славу – рыжеволосого парня с белоснежной кожей, усыпанной веснушками.
Слава работал редактором отдела новостей меньше года. До него хороводил молчаливый Грибков, к счастью ставший депутатом Московской городской думы. В руководстве города он стал заниматься информационной политикой и, как сейчас модно выражаться, имиджем столицы.
Вячеслав Андреевич, в силу возраста, ещё не набегался с диктофоном и блокнотом по Москве. Канцелярская работа его тяготила. Но, рассудил он, место редактора отдела предлагают не каждый день, а карьеру делать надо.
Брыков набрал номер местного телефона.
– Марина, выясни, Егорова на месте? – спросил он, с тоской глядя в окно на летнюю Москву. – Если да, то пусть зайдёт. Статью, статью чтоб захватила.
На паркете перед кабинетом редактора зацокали каблучки. На мгновение цокание прекратилось – Егорова прихорашивалась.