Удивительная жизнь Эрнесто Че
Шрифт:
Никто не струсил, все прошли вакцинацию.
Между тем было зафиксировано двадцать новых случаев. Первыми заболели отец мальчика, двое портовых рабочих и трое докеров. На их телах имелись крошечные, размером с булавочную головку, припухлости, окруженные розовой ареолой. Во взятых пробах обнаружилось присутствие бациллы чумы.
Сомнений быть не могло – всех инфицировали крысиные блохи.
После короткого инкубационного периода температура резко повышалась, начинались жестокие мигрени, мышечные боли, упадок сил, тошнота и рвота, после чего бацилла поражала лимфатические узлы. Бубонная чума была наименее опасной из всех видов. В половине случаев после введения античумной
В начале ноября заразился солдат американской армии. Энди Маклин из Висконсина лежал в изоляторе госпиталя Майо, военные медики приняли решение вводить ему чудо-лекарство – пенициллин G, о котором много говорили с самого начала войны, но in vivo пока не применяли. Все заболевшие умерли через две недели. Наступил период неопределенности и уныния. По совету парижских коллег попробовали применить сульфамиды, еще одно новое лекарство, но на то, чтобы найти нужную дозировку сульфадиазина в сочетании с серотерапией [97] , понадобилось много недель.
97
Серотерапия (от лат. serum – «сыворотка» и «терапия») – лечение инфекционных болезней человека и животных иммунными сыворотками, вид иммунотерапии.
Американцы были категорически против отлова крыс и предложили свой метод, испытанный на практике в Калифорнии: разбрасывание безобидной приманки, затем поэтапное разбрасывание отравленной приманки с различными ратицидами – барием, мышьяком, белильной известью. Город «окропили» пятипроцентным ДДТ, растворенным в керосине, посыпали десятипроцентным веществом, смешанным с тальком. Вышло красиво, как будто выпал снег.
Алжирский порт никогда еще не был таким чистым.
На попечении врачей оказалось около ста больных. Пришлось наблюдать за членами их семей, коллегами и соседями, специальная команда сжигала белье, одеяла, одежду. Тяжелая работа заняла много месяцев.
Йозеф, как и другие врачи института, работал день и ночь, спал по несколько часов на походной кровати, питался всухомятку чем придется. Он объезжал больницы, тестировал новые препараты, обследовал толпы мнительных горожан, поставил тысячи диагнозов, используя мазок, окрашенный метиленовой синькой. Нужно было подбадривать родственников, уверять, что врачи работают без сна и отдыха, результаты обнадеживающие, но до победы пока далеко.
По указу генерал-губернатора были приняты меры общепрофилактического характера: уничтожили всех кошек и собак, закрыли кинотеатры, театры, отменили концерты, политические и религиозные собрания, спортивные мероприятия и скачки, перестали работать бани, ночные клубы и бордели. Запрет должен был действовать вплоть до нового указа.
Американская военная полиция следила за соблюдением общественного порядка. При виде этих здоровяков с лицами Шери-Биби [98] у людей пропадало желание спорить или качать права. К слову сказать, янки сочли, что у жителей города хорошо развито чувство гражданской ответственности вопреки тому, что о них говорят. Мужчины с потерянным видом бродили по улицам, не зная, куда себя деть, и не решаясь зайти в кафе пропустить стаканчик. Люди ненадолго собирались в группы, обменивались дурными новостями и тут же расходились.
98
Герой цикла романов, начатого французским писателем Гастоном Леру в 1914 г. Шери-Биби – беглый каторжник, волею жестокой судьбы осужденный за чужие преступления, ставший главарем банды, знаменем анархистов, защитником обездоленных, а в конце, как водится, полицейским.
С наступлением вечера улицы пустели, Алжир вымирал.
Выйдя из больницы, Йозеф увидел Мате, тот сидел на скамейке в саду Маренго, читал роман и делал пометки на полях.
– Рад вас видеть, Йозеф, как вы себя чувствуете? – спросил он. – У вас усталый вид. Не угостите сигаретой?
По какой-то непонятной причине розничных торговцев перестали снабжать товарами, так что курево снова можно было достать только на черном рынке.
– Что с нами будет, если станет нечего курить?
– Берите всю пачку, Альбер, я сейчас часто общаюсь с американцами, так что с сигаретами проблем нет.
– Принимаю с удовольствием и благодарностью. Позвольте и мне сделать вам подарок – вот эту книгу. Вы, кажется, знаете английский? Роман прошел незамеченным, но когда-нибудь он станет классикой, уж вы мне поверьте.
Последний раз Мате и Йозеф виделись в сентябре, на генеральной репетиции «Братьев Карамазовых». Режиссеру удалось создать сценическую инсценировку труднейшего текста, и спектакль, длившийся четыре часа, производил ошеломляющее впечатление. Йозеф не мог забыть героев, страдающих от неумения любить, не знающих, что делать со своей свободой, и пытающихся обрести моральную силу, чтобы выжить в мире, превратившемся в ад. Кристина великолепно играла Катерину Ивановну, Нелли была более чем убедительна в роли Грушеньки.
– Я хочу взяться за «Бесов». Как вам эта идея?
После закрытия театров Мате остался без работы, но его это не волновало. «Я пишу, что еще нужно?» Он не уподобился большинству и не стал спрашивать, когда же наконец закончится эпидемия, зато задал множество точных, даже клинически точных вопросов, которых Йозефу никто не задавал. Один из них волновал его особенно сильно:
– Почему эпидемия разразилась именно сейчас?
– Чума – эндемическое заболевание, она появилась в Алжире и других странах Средиземноморского бассейна на заре времен.
– Но что спровоцировало новую вспышку?
Йозеф не знал ответа. Он рассказал Мате о новых методиках лечения, разработанных Берьё и Сержаном, и поинтересовался причинами его интереса к происхождению болезни, но тот уклонился от ответа.
– Скажите, Йозеф, бацилла чумы действительно никуда не девается и может десятилетиями «спать» в мебели, белье, комнатах и погребах?
– Чума вечна. Мы никогда не уничтожим ее полностью и окончательно. Она затаится, замрет, а потом воскреснет и снова начнет убивать. Эта война никогда не закончится.
– Как и зло внутри нас?
Мате пригласил Йозефа поужинать, но в Баб-эль-Уэде не нашлось ни одного открытого ресторана, и они целый час прогуливались рука об руку по приморскому бульвару, курили и не встретили ни одной живой души. Заведение Падовани тоже было закрыто, но они заметили свет, постучали, и хозяин впустил их – как «своих», накормил итальянской ветчиной и омлетом со шкварками.
– Наверное, мы одни сегодня счастливы в нашем пр'oклятом городе, но не будем этого стыдиться.