Удивительная жизнь Эрнесто Че
Шрифт:
Чума отступила, и никто не знал, что стало тому причиной – окончание сухого сезона, драконовские меры по уничтожению грызунов, сжигание отходов, применение ДДТ, гибель сорока больных и их близких или все, вместе взятое. Было зафиксировано девяносто пять случаев заболевания. Кое-кто утверждал, что их было намного больше.
Четверг 23 ноября 1944 года стал ужасным днем, гораздо хуже всех остальных. Даже самый толстокожий человек рано или поздно начинает ощущать чужую боль как свою собственную, и она становится невыносимой. Когда Йозеф шел
99
Роман Хораса Маккоя (1897–1955), американского писателя и сценариста.
– Увидите, вам понравится – и не только потому, что эта книга о танце, она еще и о выживании.
Его мечтам не суждено было сбыться. В двери торчал сложенный листок белой бумаги. Йозеф развернул его и прочел фразу, написанную почерком Кристины: «С Морисом случилось несчастье. Приходи как можно скорее».
«Господи, – содрогнулся Йозеф, – заразился!»
Он кубарем скатился с лестницы и побежал, как не бегал никогда в жизни. На звонок открыла Кристина.
– Где он? – задыхаясь, спросил Йозеф.
– В гостиной.
Заплаканный Морис обмякнув сидел в кресле. Увидев друга, он с трудом поднялся и кинулся в его объятия. Йозеф крепко прижал его к себе.
– Он умер… умер.
– Кто умер, Морис?
– Мой брат, мой младший брат Даниэль.
– Я не знал, что у тебя есть брат, ты никогда о нем не говорил.
– Мы не слишком хорошо ладили, но он был моим братишкой.
Даниэль Делоне, младший брат Мориса, погиб при взятии Страсбурга 2-й танковой дивизией вермахта. Ему исполнился двадцать один год, и он был в ссоре с отцом: они много лет почти не разговаривали из-за политических разногласий. Йозеф спросил, из-за каких именно, но Морис только плечами пожал. Семья Делоне переживала не лучшее время: Элен, любимая сестра Мориса, только что вышла замуж за мерзавца, который в самом начале войны сделал ей ребенка.
– Ты только представь – моя Элен стала женой слесаря! Да к тому же итальяшки!
Парень работал на семейном предприятии, казался вполне симпатичным и «умело маскировался». Он провел несколько лет в плену в Померании, но Морис и об этом не пожелал говорить – ему было противно.
Йозеф работал за двоих, что давало ему счастливую возможность ни с кем не общаться. Он снова обрел одиночество, к которому привык в уледе Смир (сделать это оказалось непросто – вокруг было слишком много людей).
Он даже отказался от приглашения на новогодний ужин, сославшись на дежурство, но Кристина принялась уговаривать его:
– Прошу тебя, ради Мориса, у него нет других друзей! Ему кажется, что в последнее время ты его избегаешь. Соглашайся.
– Ты тоже этого хочешь? – спросил Йозеф.
– Конечно, глупый ты дурачок.
Вскоре после этого разговора Морис начал темнить: он не знает, сможет ли прийти, то ли сможет, то ли нет, он ждет приглашения на особую мессу, где будут очень важные особы, «от таких приглашений не отказываются, вы понимаете?».
Кристина решительно пресекла его увиливания:
– Тем хуже. Мы тоже пойдем в церковь. Ты ведь не бросишь меня одну, Йозеф?
– Ни за что на свете.
В конечном итоге Морис приглашения не получил.
В девять вечера в церкви Святого Иосифа собралось немыслимое количество народа – не меньше тысячи прихожан. Люди стояли в проходах и на ступенях, ведущих в «верхний храм». Морису отвели место в первом ряду. Кристина сидела справа от него, Йозеф – слева. Он впервые присутствовал на полуночной мессе. Служба ему понравилась, латинские песнопения звучали гармонично и не утомляли слух.
А потом кто-то закашлялся. Женщина. Кашель был лающий, вязкий, захлебывающийся.
Йозеф обернулся, но не сумел вычислить потенциально опасную прихожанку, наклонился и прошептал на ухо Морису:
– Если среди нас есть хоть один больной, человек сто, а то и двести – покойники. Мессу нужно было запретить.
– Господь нас убережет.
На выходе из церкви они столкнулись с Нелли. Она расцеловала Йозефа и представила своего друга, имени он не расслышал, но лицо показалось ему знакомым: это был один из актеров труппы Мате. Поговорить они не успели, вмешалась Кристина:
– Извините, мы должны идти, нас ждет ужин.
Она потянула Йозефа за рукав, сердито бурча себе под нос:
– Вот ведь нахалка…
Кристина навела порядок в новой квартире, выкрасила крошечную кухоньку в белый цвет и очень хотела принять у себя друзей. Она приготовила восхитительную тертую морковь с тмином, шакшуку и жареного каплуна с засахаренными лимонами. Морис блаженствовал, в воздухе витал аромат счастья, они как будто вернулись в довоенные времена.
– Ужин удался, Кристина, на все сто. Ты – великая повариха!
Морис допил бутылку булауанского и тут же открыл следующую. Кристина сияла от счастья:
– Притормози, Морис, у меня и так голова кружится.
Он не послушался и налил всем по полному бокалу. Йозеф попытался его остановить:
– Я тоже пас.
– Бросьте, ребята, еще по чуть-чуть, вино отличное, ничего с вами не случится.
Они чокнулись, загадали желание (так захотела Кристина) и произнесли по тосту: Морис – за старую дружбу, Йозеф – за неминуемый конец войны, Кристина – за их чудесный ужин и за то, чтобы это волшебное мгновение длилось вечно.
Они молчали, попивая вино, расслабленные и счастливые.
– А что твоя сестра? – спросил Йозеф, нарушив очарование момента. – Как у нее дела?
– Не знаю и знать не хочу!
– Почему?
– Мне жалко родителей. Из-за реквизиций в Париже сейчас невозможно найти жилье, и моя сестра с мерзавцем-мужем и малышом живут у мамы с папой. И как только они выносят этого итальяшку… В довершение всех бед он еще и коммунист. Отец вне себя, но он не мог допустить, чтобы его зять оставался простым рабочим, и назначил его прорабом. Хорошо хоть тот повел себя по-мужски и женился на Элен, не бросил ее с ребенком, как какой-нибудь подлый говнюк. За ошибки нужно платить.