Угольки
Шрифт:
Я под кроватью, так что мне плохо видно, но я вижу, как падают два тела после того, как он их застрелил. Один или два успевают несколько раз выстрелить, и я не знаю, попали они в Кэла или нет. Но он по-прежнему в движении. Скорчившись под кроватью, я вижу, как знакомые ноги Кэла делают шаг за шагом. Судя по скудному обзору и звукам, которые я слышу, я понимаю, что он теперь вытаскивает тела наружу. Должно быть, минимум один из них не умер сразу же, потому что я слышу еще пару выстрелов снаружи.
Спустя минуту он возвращается внутрь.
— Выходи, малышка. Теперь их нет.
Я издаю очередной хнычущий звук. Этот получается приглушенным. Настоящим. Я подвигаюсь, пока ему не удается дотянуться до меня.
Кэл помогает мне выбраться из-под кровати. На его ладонях и предплечьях кровь. И на футболке тоже. Всхлипнув, я лихорадочно ощупываю его грудь и плечо в месте пятен, чтобы убедиться, что его не подстрелили.
А могли ведь. Мы оба сейчас могли быть мертвы. Я вообще не знаю, как мы не погибли.
— Все в порядке, — говорит он таким же мягким, хриплым голосом. — Они меня не задели. И я бы никогда не позволил им добраться до тебя.
Я валюсь как подкошенная. Иным словом это и не описать. Мое тело начинает трястись, когда рыдания рвутся наружу. Я тянусь к нему, и он привлекает меня в объятия.
В итоге он садится на пол, прислоняясь к кровати, а я оказываюсь у него на коленях. Я плачу так, как не плакала с ночи смерти Дерека, утыкаюсь лицом в его футболку. Неважно, что ткань потная и пропитанная кровью. Важно лишь то, что это Кэл. И он сильный. Он крепко держит меня. И он продолжает бормотать, что все хорошо, что я в безопасности, что он рядом.
Проходит долгое время, прежде чем мне удается взять себя в руки достаточно, чтобы поднять голову и взглянуть ему в лицо. Я шмыгаю носом и улыбаюсь при виде почти нежной тревоги в его глазах.
— Я в порядке.
— В порядке ли?
— Да. Ты меня спас, — мое сердце внезапно переполняется столькими чувствами. — Спасибо.
— Ты не должна благодарить меня, малышка.
Он никогда прежде не называл меня малышкой. До нескольких минут назад. Мне это нравится намного сильнее, чем «ребенок» или «девочка». Это кажется… особенным.
— Нет, я должна поблагодарить тебя. Они бы причинили мне боль. Спасибо, что ты защитил меня.
Он качает головой и опускает глаза.
— Пожалуйста, прекрати так говорить. Вся эта ситуация — моя вина.
— Что? В каком месте это твоя вина?
— Потому что они никогда бы не пришли сюда, если бы я не якшался с ними в прошлом. Они знали меня. Поэтому и пришли искать.
— Может быть, но ты давно перестал якшаться с этими типами. Не твоя вина, что им удалось тебя выследить. С чего они вообще решили это сделать?
— Потому что мы платим за свои ошибки. Всегда. И они — одна из моих ошибок.
Я все еще на его коленях, его ладони легонько покоятся на моей спине, но теперь не кажется, что он меня обнимает. Не так, как раньше.
Я внезапно боюсь этой перемены и того, что
— Это не твоя вина, Кэл. Ты не можешь брать на себя ответственность за их гадство. Ты позаботился о ситуации. Я не пострадала, и ты тоже. Мы в порядке. Мы в порядке.
Он кивает и на мгновение поднимает взгляд, будто проверяет выражение моего лица. Его губы кривятся.
— Не смотри на меня так.
— Как так? — я честно не знаю, что он имеет в виду.
— Как будто ты мне доверяешь. Как будто ты веришь в меня. Как будто ты думаешь, что я… хороший. Ты не должна мне доверять. Я не хороший человек.
— Нет, хороший!
— Нет, не хороший, — он говорит почти сердито, и он убрал руки. Думаю, он бы наверняка скинул меня с колен, если бы не думал, что это ранит мои чувства. — Даже не начинай думать, будто я хороший человек. Я всегда буду поганым типом.
— Нет, не будешь. Ты спас меня. Ты всегда защищал меня. Даже когда я тебе не нравилась.
— Это не имеет никакого отношения. Это не означает, что я хороший, — он накрывает ладонью мою щеку, но это не ласка, а настойчивый жест. Он смотрит мне в глаза с нетерпеливой свирепостью. — Я всегда буду о тебе заботиться. Если тебя ранят, то лишь потому, что со мной уже разделались. Если ты умрешь, то я уже мертв. Всегда будет именно так. В это ты можешь верить, но не смей верить во что-либо еще.
Я смотрю на него, опешившая, озадаченная и снова расстроенная, но уже по другой причине.
— Извини, ребенок, — бормочет он, снова отводя взгляд от меня. Он мягко сдвигает меня с коленей. — Я позабочусь о тебе, что бы ни случилось, но я никогда не буду тем мужчиной, которым ты хочешь меня видеть. Тебе лучше узнать это сразу же.
Я не знаю, что сказать. По сути мне и ничего говорить. Он встает и отряхивается. Затем берет одну из тряпок и принимается отмывать кровь с пола.
В итоге я помогаю ему, но теперь все ощущается иным. Каким-то образом омраченным.
И я не знаю, будет ли все как раньше.
Глава 5
Год четвертый после Падения, зима
После того дня все меняется. Кэл меняется.
Он снова уходит в свою замкнутую раковину и превращается в жесткого, молчаливого, ворчливого засранца, которым он был в первый год нашей жизни вместе. Я ненавижу это, ненавижу, но я никак не могу это пресечь.
Остаток лета и осень мы усердно трудимся. Кэл настаивает, что зима будет суровой, и нам нужно подготовиться, так что мы работаем вдвое больше обычного — охотимся, занимаемся садом и собирательством, накапливаем еду и получше утепляем курятник. К вечеру я так устаю, что засыпаю практически в тот же момент, когда голова касается подушки. В некотором роде это благословение, потому что у меня нет времени киснуть из-за перемены в Кэле.