Ухищрения и вожделения
Шрифт:
— Занимала лишь временно. Главный администратор станции умер от рака три месяца назад, и эта должность пока не занята. Кроме того, мы собираемся реорганизовать внутреннюю административную структуру, вместо семи подразделений будет три — как в Сайзвелле. На мой взгляд, их система гораздо более разумна и эффективна. Но наше будущее не вполне определенно, как вы, по всей вероятности, слышали, и возможно, придется подождать с реорганизацией, пока новый директор или управляющий станцией не будет назначен.
— А в настоящее время главный администратор подчиняется не непосредственно вам, а вашему заместителю? — спросил Рикардс.
— Да, вы правы — доктору
— А заведующий операционным отделом — зав. ОПО, как здесь обозначено, — это Майлз Лессингэм, он был одним из гостей на обеде у мисс Мэар в четверг?
Алекс Мэар не ответил. Рикардс продолжал:
— Вам очень не повезло, доктор Мэар. Три насильственных смерти среди ваших сотрудников на протяжении всего двух месяцев. Сначала самоубийство доктора Гледхилла, затем Свистун убивает Кристин Болдуин, а теперь — убийство Хилари Робартс.
— У вас есть сомнения в том, что Кристин Болдуин убил Свистун? — спросил Мэар.
— Никаких. Ее волосы были обнаружены среди волос других его жертв, когда Свистун покончил с собой. А ее муж, который, естественно, мог быть первым из подозреваемых, представил убедительное алиби: его подвезли домой друзья.
— А смерть Тоби Гледхилла явилась предметом расследования; заключение — «смерть в результате нарушения устойчивости психики», удобная подачка приверженцам приличий и религиозным ортодоксам.
— А устойчивость его психики действительно была нарушена, сэр? — спросил Олифант.
Мэар устремил на него иронично-вдумчивый взгляд:
— Я не способен проникнуть в глубины его психики, сержант. Единственное, о чем я могу с уверенностью судить, это что он совершил самоубийство и что никто ему в этом не помогал. Несомненно, в тот момент он чувствовал, что у него достаточно причин для этого. У доктора Гледхилла бывали маниакально-депрессивные состояния. Он мужественно противостоял им, и они почти не препятствовали его работе. Но при таком психологическом складе риск самоубийства всегда оказывается выше среднего. И если вы согласитесь, что эти три смерти не связаны между собой, то нам не следует тратить время на обсуждение двух первых. Или ваше замечание было просто выражением сочувствия, главный инспектор?
— Я сказал то, что думал, сэр, — ответил Рикардс и продолжил: — Один из ваших сотрудников, Майлз Лессингэм, обнаружил труп Кристин Болдуин. Он тогда сообщил нам, что ехал на обед к вам и мисс Мэар. Я предполагаю, что он во всех деталях описал вам то, что с ним случилось. И я считаю, это было бы вполне естественно. Трудно держать такое про себя.
— Поистине невозможно, вы согласны? — откликнулся Мэар. И добавил: — В присутствии друзей.
— Вот именно. Все друзья были вместе, мисс Робартс в том числе. И все вы услышали рассказ о происшедшем во всех кровавых подробностях. Прямо по горячим следам. Включая и те подробности, о которых его специально просили не упоминать.
— Какие именно, главный инспектор?
Вместо ответа Рикардс спросил:
— Вы могли бы назвать мне всех находившихся в «Обители мученицы», когда туда приехал Майлз Лессингэм?
— Моя сестра и я, Хилари Робартс, миссис Деннисон, экономка из старого пасторского дома, и коммандер Дэлглиш из столичной полиции. И девочка Блэйни — Тереза, кажется, ее зовут. Она помогала моей сестре готовить. — Он помолчал, потом заговорил снова: — Эти опросные листы, которые вы предлагаете раздать всем сотрудникам… Это, по-видимому, совершенно необходимо —
— Именно так оно и есть, сэр, — ответил Рикардс. — Все детали совершенно совпадают. Очень умно, очень убедительно. Только две черты не совпадают. Этот убийца знал свою жертву, и он был совершенно нормален.
Через пять минут, шагая вслед за мисс Эмфлетт по коридору к помещению, предоставленному им для опроса сотрудников, Рикардс думал: «Ну ты и тип! Выдержки у тебя хоть отбавляй». Никаких вызывающих неловкость выражений сожаления, горя, страха, которые всегда звучат так неискренне. Никаких заявлений о собственной невиновности. Убежденность, что ни один человек в здравом уме и твердой памяти не заподозрит его в убийстве. Он и не попросил, чтобы его адвокат присутствовал. Впрочем, адвокат ему и не был нужен. Но Мэар, конечно, слишком умен, чтобы не понять значения вопросов о том званом обеде. Кто бы ни убил Хилари Робартс, он должен был знать, что она пойдет в тот вечер купаться при лунном свете, чуть позже девяти. И кроме того, он знал совершенно точно, как Свистун убивает свои жертвы. Довольно много людей знали одну из деталей, но число тех, кто знал обе, было крайне ограничено. И шестеро из них в прошлый четверг присутствовали на обеде в «Обители мученицы».
Глава 5
Помещение, предоставленное им для опроса сотрудников, было безликой комнатушкой с видом на запад, где главной достопримечательностью служило огромное здание турбинного зала. Помещение было обставлено вполне адекватно своему назначению, но не более того. Абсолютно подходит для приема посетителей, которых терпят, но не очень-то привечают, раздраженно отметил про себя Рикардс. Здесь был поставлен однотумбовый письменный стол, явно перенесенный из чьего-то кабинета, три жестких, с прямыми спинками стула и один более удобный — с подлокотниками, вроде кресла; небольшой журнальный столик, на нем — поднос с электрическим чайником, четыре чашки с блюдцами (Мэар что, предполагает, они подозреваемых будут кофе поить?!), сахарница с сахаром в обертках и три жестяные коробки с крышками.
— Что это они тут нам приготовили, Гэри? — спросил Рикардс.
Гэри Прайс занялся коробками.
— Пакетики кофе и пакетики чая, сэр. А в третьей — печенье.
— Что за печенье? — спросил Олифант.
— Полезное для желудка, сержант.
— Шоколадное, что ли?
— Нет, сержант, просто полезное.
— Ну, будем надеяться, хоть не радиоактивное. Давайте включим чайник — начнем-ка с кофе. Где, интересно, мы тут воду возьмем?
— Мисс Эмфлетт сказала, в раздевалке есть кран, сержант, это в конце коридора. Но в чайнике вода уже есть, так что все в порядке.
Олифант уселся на один из стульев, откинувшись и вытянув ноги, словно проверяя, насколько он удобен. Стул заскрипел. Сержант сказал:
— Ну и тип. Холодный, как рыба. А умен! Не очень-то много из него вытянешь, сэр.
— Да я бы так не сказал, сержант. Мы узнали о жертве больше, чем он представляет. Деловая, но ее тут не очень-то любили, склонная вмешиваться вдела вне пределов ее компетенции, может быть, потому, что втайне больше хотела заниматься наукой, чем администрированием. Агрессивная, бескомпромиссная, не терпящая критики. Вызывала антагонизм среди местного населения и порой не приносила станции ничего хорошего, кроме плохого. Ну и, конечно, любовница самого директора, хорошо это или плохо.