«Уходцы» в документах, воспоминаниях и рассуждениях. Досадная страничка из истории Уральского казачьего войска и государства Российского
Шрифт:
(…) я, с своей стороны, полагаю: казака Болдырева, как самаго вреднаго человека – из раскольников-казаков, распространяющего нелепыя толки, выслать на всю жизнь в самыя отдаленныя места, и что, на этот предмет, Болдырев мною будет выслан, в первый этапный день, в г. Оренбург.
Из рапорта Н. А. Верёвкина Н. А. Крыжановскому
ГАОО, ф. 6, о. 13, д. 3931, л. 34
(…) Вообще говоря конфирмация над подсудимыми и административная высылка 19 человек, отправленных с Мартыновым, оказали довольно значительное влияние на упорство многих казаков. Из партии Мартынова 10 человек изъявили раскаяние и дали подписку тотчас же по выступлении из Уральска о чем я уже (донес?) Вам. Все арестованные Калмыковскаго уезда тоже изъявили покорность, но ещё не освобождены из-под ареста впредь до собрания об их действиях более подробных справок. Из Круглоозерных подчинились до 50 человек, а остальные колеблются, уверяя что готовы исполнять все, но подписываться (отказываются?). Переметные тоже
Надпись на полях рукой Крыжановского: «Прошу сейчас же телеграфировать что против сбора не имею ничего, но что прошу назначить его только тогда, когда можно быть уверенным что депутаты соберутся добровольно. Кроме того прошу мне телеграфировать, когда одна из трех оставшихся станиц приступит к (…?). Прошу написать бумагу чтобы из фанатических хуторов выслать административно сколько окажутся главных зачинщиков.
Из письма Н. А. Верёвкина Н. А. Крыжановскому. Первая половина октября 1874 г.
ГАОО, ф. 6, о. 13, д. 3931, л. 8–9
…Последняя, Круглоозёрновская станица избрала депутатов законным большинством, достигнуто согласие с новым военным уставом, водворено спокойствие. Этим кончается оказавшееся в войске неповиновение.
Депеша генерал-губернатора Н. А. Крыжановского Императору 16.10.1874 (цитируется по В. Чеботарёву)
Разумеется, не все казаки отнеслись къ новому положению съ такимъ наивнымъ невежествомъ; на ряду съ темною толпою были и группы казаковъ, прекрасно понимавшихъ это новое положение и даже входившихъ въ подробное его рассмотрение до опубликования проекта положения. Еще 12 марта 1873 г., – свидетельствует полковникъ Темниковъ, – казаки, въ числе 25 человекъ, подали командующему Уральскимъ войскомъ генералъ-майору Бизянову, замещавшему наказнаго атамана, коллективное заявление о томъ, что, ознакомившись съ проектомъ положения объ общественномъ хозяйственномъ управлении въ Уральскомъ войске, они находятъ, между прочимъ, что имъ, казакамъ, по сравнению съ «чиновниками» предоставлено слишкомъ мало представительства въ управлении (по проекту все чиновники участвовали въ управлении съ правомъ голоса, а казакамъ предоставлено было иметь лишь по два представителя отъ станиц), и просили собрать въ Уральске выборныхъ отъ войска, которымъ поручить ознакомиться предварительно съ общимъ положениемъ о земскихъ учрежденияхъ 1864 года, а затемъ по большинству голосовъ составить сводъ замечаний на проектъ Положения съ указаниемъ техъ его статей, въ которыхъ будетъ усмотрено ими несоответствие съ интересами общественнаго, нераздельнаго хозяйства и самоуправления. Этотъ сводъ замечаний подписавшие заявление казаки ходатайствовали представить на высочайшее благоусмотрение.
Намъ неизвестна дальнейшая судьба этаго заявления, но во всякомъ случае оно осталось безъ последствий; между темъ, слухъ о такомъ коллективномъ заявлении, безъ всякаго сомнения, облетелъ все станицы, форты, хутора и уметы, поселивъ еще большее недоверие среди казаковъ к предстоявшей реформе. Недоумение ихъ росло, а съ нимъ и волнение. Ничего не разъясняющее циркуляры, коими уральцы предупреждались, что за распространение «ложныхъ толковъ о новомъ положении» виновные будутъ предаваемы суду – только усиливали общее тревожное настроение.
Наконецъ, последовало опубликование на станичныхъ сходахъ высочайше утвержденнаго 9 марта 1874 года Положения. Казаки отнеслись къ нему съ большим недовериемъ; они не видели подъ нимъ собственноручной подписи государя императора, и по войску пронеслась молва, что Положение это дело рукъ местныхъ властей. Подобная молва по поводу техъ или другихъ Высочайшихъ указовъ явление далеко не исключительное. Смущаетъ, напримеръ, казаковъ-уральцевъ, по собственному ихъ объяснению, следующее. Судится уралецъ у мирового судьи. Разобравъ дело, судья тутъ же объявляетъ, что по указу его величества онъ, судья, определилъ то-то. Когда могъ получить судья царский указъ? Или: выдается казаку аттестатъ о довольствии, где также упоминается, что по указу его величества такой-то удовлетворенъ следуемымъ ему довольствиемъ. Бывали даже случаи, что казаки наводили справки, действительно ли получаются въ такихъ случаяхъ царские указы. Отсюда уже прямой выводъ: чиновники, не получая указовъ, пишутъ своевольно отъ царскаго имени, а потому нетъ на эти распоряжения начальства царскаго соизволения; отсюда упорный отказъ подчиниться новому Положению безъ непосредственнаго о томъ повеления государя императора. И казаки начинаютъ изощряться на всякие лады, чтобы довести до сведения монарха о чинимомъ надъ ними, якобы, произволе: подают прошение за прошениемъ, посылаютъ ходоковъ и ходатаевъ, но все ихъ попытки въ этомъ роде остаются безуспешными, и даже техъ ходоковъ, которымъ посчастливилось добраться до Петербурга, возвращаютъ, по распоряжению начальства обратно.
(…)
Съ одной стороны, генералъ Бизяновъ, повидимому, не предвидевший возникшихъ затруднений, доноситъ командующему войсками въ Оренбурге въ успокоительномъ тоне о начавшемся среди казаковъ волнении умовъ, указывая, что у Ботова и Кирпичникова единомышленниковъ очень немного, во всякомъ случае не больше сотни, при томъ наиболее невежественныхъ и грубыхъ казаковъ, и что все прочее казачье население вполне благонадежно и продолжаетъ спокойно заниматься своимъ деломъ; при этомъ генералъ Бизяновъ придаетъ особенное значение тому обстоятельству, что среди протестующихъ вовсе нетъ молодыхъ казаковъ, забывая, повидимому, о томъ, что старики вершатъ у казаковъ дела, а не молодежь. Съ другой стороны, тотъ же генералъ Бизяновъ каждую минуту натыкается на новыя трудности и осложнения. Едва началось, по приказанию генерала Бизянова, следствие, производимое подполковникомъ Прытовымъ, с целью выяснить единомышленниковъ Ботова и Кирпичникова, казаки поспешили уничтожить «заручную», которая, какъ обнаружилось при следствии, была подписана уполномоченными от большей части поселковъ Уральскаго казачьяго войска. По слухамъ, эта «заручная» была сожжена въ присутствии всехъ уполномоченныхъ въ степи, вблизи одного изъ хуторовъ Каменнаго форпоста, Чижинской станицы. Вызванные къ допросу, казаки показали, что они отъ единомыслия съ Кирпичниковымъ и Ботовымъ не отказываются и не откажутся до техъ поръ, пока прошение ихъ не будетъ доведено до сведения государя императора, и тогда, какое бы ни последовало повеление его величества, они ему безусловно подчинятся.
Ответомъ на отказъ казаковъ дать подписку были аресты, при томъ аресты массовые. Кирпичниковъ и Ботовъ были препровождены въ Оренбургъ, где они объяснили о томъ, что собственно побудило ихъ подать прошение объ отмене новаго Положения. Результатомъ ихъ объяснения было указание генералу Бизянову, что ему следовало бы самому явиться на сборъ казаковъ, когда они обсуждали новое Положение, и разъяснить имъ все возникшая у нихъ, благодаря невежеству и незнанию законовъ, недоразумения. Вместе съ темъ, генералу Бизянову препровождены были заявления Кирпичникова и Ботова о томъ, что они отказываются отъ дальнейших домогательствъ отмены новаго Положения.
Получивъ такое указание, генералъ Бизяновъ, тотчасъ же распорядился послать офицеровъ по станицамъ, чтобы разъяснить казакамъ преступность ихъ домогательствъ и чтобы огласить подписку Ботова и Кирпичникова, но моментъ уже, разумеется, былъ утерянъ и подобное уговариванье казаковъ, кроме вреда делу, ничего оказать не могло.
Казаки отнеслись, конечно, скептически къ искренности заявлений Ботова и Кирпичникова; они высказали по прежнему сомнения въ томъ, что новое Положение высочайше утверждено; высказывали опасения, что всехъ ихъ детей будутъ обязательно обучать грамоте (?), что введение сборовъ является лишь переходом къ очередной службе, а некоторые высказывали даже опасения «за крестъ и за бороду»… Словомъ, недоразумение такъ и осталось недоразумениемъ, а казаки продолжали упорно твердить, что никакихъ подписокъ не дадутъ, а «худо будетъ, такъ видно это Богу угодно»!..
После безплодныхъ стараний убедить казаковъ, 9-го августа последовало распоряжение командующего Уральскимъ войскомъ, объявить казакамъ, что дальнейшия ихъ домогательства отмены новаго Положения подвергнутъ ихъ, какъ нарушителей дисциплины и распоряжений начальства, тяжкой ответственности по закону. Въ Уральске собраны были съ этою целью казаки ближайшихъ станиц и въ назначенный часъ къ зданию хозяйственнаго правления, возле котораго происходилъ сборъ казаковъ, приехали: генералъ-майоръ Бизяновъ, начальникъ штаба полковникъ Костенко и войсковой депутатъ полковникъ Мартыновъ. Начались увещания… «Много, – замечаетъ по этому поводу полковникъ Темниковъ, – было потрачено красноречия по пустому»… Не помогло и освобождение препровожденныхъ въ Уральскъ, Ботова и Кирпичникова, которые были, для примера, отпущены по домамъ, какъ ни въ чемъ невиновные, потому что «подали прошение не лично отъ себя, а по уполномочию, принятому ими исключительно по легкомыслию».
Тогда решено было действовать решительно и фактически привести въ действие высочайше утвержденное 9-го марта Положение, произведя, согласно этому Положению, выборы въ станицахъ депутатовъ, подъ личнымъ наблюдениемъ атамановъ отдела. При объезде съ этою целью станицъ Уральскаго отдела его атаманомъ, 15 и 16-го августа сходы некоторыхъ станицъ (Благодатной, Бородинской и Соболевской) заявили готовность приступить къ выборамъ депутатовъ; другие станицы (напр., Кирсановская) просили дозволить предварительно справиться въ Уральске объ общемъ мнении прочихъ казаковъ и, когда имъ въ этомъ было отказано, не согласились приступить къ выбору, а решили возобновить ходатайство объ отмене новаго Положения; наконецъ, некоторые станичные сходы (напр., въ Рубеженскомъ форпосте) не только отказались произвести выборы, но даже проявили столь сильное возбуждение, что были распущены по приказу атамана отдела, а въ станице Красной на сходе произошли даже безпорядки, при чемъ казаки силою противились арестованию виновныхъ, уступивъ лишь угрозе прибегнуть к действию оружием. Весьма характерно, что на всехъ станичныхъ сходахъ, по распоряжению начальства, казаки, согласные принять Положение, были отдаляемы отъ несогласныхъ и такая искусственная группировка выборщиковъ породила только лишния недоразумения, давъ поводъ казакамъ думать, что начальство не решается попросту произвести выборы, не допуская никакихъ разсуждений, какъ того требуетъ дисциплина.